Часть 1, Глава 1, Книга 1, Юрий Кузовков, "Глобализация и спираль истории"

Глава I. Как погибла Западная Римская империя?

Год 476-й от Рождества Христова, когда готские солдаты, служившие в римской армии в Италии, провозгласили своим королем варвара Одоакра, и тем самым прекратила свое существование Западная Римская империя, считается в исторической хронологии концом античной эпохи и началом средних веков ([81] p.xviii; [195] p.399), или, в терминологии некоторых историков, началом «темных веков». Называют, правда, и иную дату конца Западной Римской империи – 480 г., когда был убит последний ее законно избранный император Непот ([75] p.408). Но разница в 4 года не имеет большого значения. Что же за революция произошла в 476 году, которая ознаменовала начало новой исторической эпохи, и была ли это революция?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, что предшествовало этому событию. Положение Римской империи в V веке было очень сложным. В течение уже нескольких столетий империя, в особенности ее западная половина, находилась в глубоком кризисе, связанном, прежде всего, со значительным сокращением населения. Об этом нам известно по многочисленным свидетельствам древних и по результатам археологических раскопок. Например, Сальвиан писал в первой половине V в. об «испанских провинциях, от которых осталось лишь одно название, об африканских, которые разрушены, об опустевшей Галлии». Но уже в I в. н.э. Ливий пишет об обезлюдевших землях в Италии, которые используются лишь для тренировок римских солдат ([160] pp.153, 167). Страбон (начало I в.н.э.), описывая разные области Сицилии, три раза говорит об исчезновении или упадке городов и опустении сельской местности, где, несмотря на исключительное плодородие земли, теперь лишь пасут скот. Описывая Грецию и побережье Эгейского моря, он то же самое пишет в семи местах (1). К концу II в. заброшенных земель в Италии и провинциях уже так много, что император Пертинакс в 193 г. предлагает любому желающему взять их бесплатно в собственность, да еще предоставляет 10-летнее освобождение от налогов, при условии что он возьмется за их обработку. Римский чиновник Авиен в IV в. пишет об обезлюдевшей Испании и о городе Гадесе (нынешний Кадис), который ранее был процветающим густонаселенным городом, а теперь он «бедный и маленький, оставленный своими жителями, скопление руин» ([160] pp.152-153). В Галлии Мамертин в начале IV в. говорит об опустевших провинциях, заброшенных полях, болотах на том месте, где раньше были поля, заброшенных виноградниках, лесах, выросших на месте полей ([110] pp.593-594). Папа Геласий в V в. пишет, что в Эмилии, Тоскане и соседних провинциях Италии население почти вымерло ([11] c.81).

Археологические раскопки показали, что в III в. н.э. жители целого ряда городов Галлии, Испании и Греции, по-видимому, понимая, что они в силу своей малочисленности не в состоянии защитить города от вторжений варваров, построили новые городские укрепления – внутри прежней городской черты, тем самым обозначив новую границу города, причем стены возводились преимущественно из обломков заброшенных зданий (в том числе из обломков мраморных колонн). Впечатляют размеры сокращения площади городов в связи с этим строительством: площадь Августодуна в Галлии (нынешний Отён во Франции), которая до этого, по оценкам, составляла около 200 га, с населением от 80 до 100 тыс. чел., сократилась в 20 раз (!), площадь других городов – от 4 до 10 раз. По оценкам французских историков, в Галлии в I в. н. э. было около 20 городов с населением свыше 40 тыс. чел., и в них всего проживало около 1,5 млн. чел. К началу средних веков, по данным тех же историков, население самых крупных городов Галлии составляло не более 3-6 тыс. чел.; при этом в последние столетия античности, в отличие от предыдущих, в Галлии совсем не основывались новые города; основанные же ранее города часто превращались в деревни, а деревни просто исчезали. Такая же картина была в Италии, Испании и Африке. Даже население самого Рима, достигавшее в период расцвета города 1-1,5 млн. чел., сократилось к VI веку примерно в 50 раз - до 20 тысяч человек ([110] p.530; [151] p.81-81, 394-395).

Это опустошение западных провинций происходило не по причине массовых вторжений несметных полчищ варваров. Общее мнение историков на сегодня состоит в том, что племена варваров, вторгавшиеся в пределы империи, были слишком малочисленны, чтобы нанести сколько-нибудь заметный урон населению империи ([75] pp.104-105; [2] c.120). Кроме того, Римская империя очень умело в течение многих десятилетий или даже столетий использовала одних варваров против других: целые армии гуннов, франков, готов и других варваров стояли на страже границ империи и отражали набеги других варваров. Опустошение империи было связано с внутренними причинами, и главной его причиной являлась низкая рождаемость (см. главу II) – недуг, поразивший античный мир уже давно, и в течение нескольких столетий приведший его в столь плачевное состояние.

Факт существенного сокращения населения в западной части Римской империи был в течение XX века признан большинством ведущих историков и демографов, специализирующихся в истории античности (2). Правда, не все одинаково оценивали и оценивают размеры этого явления. Вместе с тем, имеется множество фактов из самых разных областей, свидетельствующих о том, что это явление со временем приняло характер катастрофы – своего рода демографического апокалипсиса. И эти факты далеко не исчерпываются приведенными выше – более подробно они рассмотрены в главе III.

Результаты резкого сокращения населения не могли не сказаться на всех сторонах жизни великой империи, которая кардинально изменилась в течение III-V вв. До этого, в I-II вв. н.э., согласно тому, что описывают историки, Римская империя была процветающим государством, с довольно высоким уровнем благосостояния, где было достигнуто относительное равенство ее граждан, независимо от пола и национальности (3); сведены к минимуму рабство и принудительный труд (4); значительная часть, а возможно, и большинство жителей проживало в красивых благоустроенных городах, с развитой инфраструктурой (централизованное водоснабжение, канализация), торговлей и организацией досуга (театры, игры, библиотеки, бани); по морям, рекам и первоклассным римским дорогам (5) регулярно перевозились массы товаров и разнообразных грузов, и это позволяло многим людям по делу или из любопытства путешествовать по огромной империи; горожане гордились своими демократическими традициями и городским самоуправлением, богатые горожане считали за честь построить за свой счет общественные городские сооружения или выделить собственные деньги на нужды города; никто из жителей уже не помнил о том, что когда-то, столетия назад, были войны (уже давно они велись Римом только на территории «варварских» стран); в стране царил закон и порядок, а вдоль границ, защищенных непрерывной стеной (лимы) и сложных фортификационных укреплений, стояли непобедимые римские легионы.

Но неожиданно все изменилось. В III в. империю поразил глубокий экономический и социально-политический кризис, одной из основных причин которого было сокращение населения: на это прямо указывают ряд историков, например, А.Гренье, К.Кларк, М.Ростовцев ([99] pp.274-275; [110] pp.574-575; [49] с.184). Хотя последнее началось в Греции и Италии намного раньше (уже в I в. до н.э.), но оно не сразу оказало заметное влияние на экономику огромного римского государства. К тому же в других провинциях происходил экономический рост, а возможно, и увеличение населения в связи с массовой иммиграцией из Италии. Поэтому в целом в масштабах всей Римской империи демографический кризис не был заметен, равно как не был заметен и экономический кризис – неизбежный спутник демографического. Но уже к III в.н.э., согласно множеству имеющихся фактов, мы видим значительное сокращение населения также в Галлии и Испании, которые до этого считались одними из самых богатых и процветающих регионов, а затем – в римской Африке. Оно сопровождалось глубоким экономическим кризисом, крахом всех устоявшихся экономических связей, массовой безработицей и обнищанием населения. Как свидетельствуют результаты проведенных археологических работ, в течение всего III в. в городах западных и центральных провинций Римской империи вообще не строили никаких новых зданий ([161] p.243); а раз так – то огромное количество жителей, связанных со строительством: строители, архитекторы, лесорубы, работники карьеров, скульпторы, художники, и т.д., - остались без работы; разорились и хозяева предприятий, связанных со строительством. Резко сократилось в этот период в западных провинциях и производство промышленных и сельскохозяйственных товаров. В I-II вв. большинство жителей Римской империи жили в условиях рыночной экономики: на заработанные деньги они покупали в магазинах или на рынках одежду, обувь, продукты питания, вино, домашнюю утварь, мебель и т.д., причем археологические раскопки и свидетельства древних говорят о богатом ассортименте и широком выборе этих товаров. В III в. все меняется: у оставшихся без работы городских жителей нет денег для покупки чего-либо, кроме самого необходимого, а сельские жители в условиях галопирующей инфляции переходят от производства на рынок к натуральному хозяйству – к производству лишь тех продуктов, которые им нужны для собственного существования. Подавляющая часть промышленных и ремесленных производств Галлии и Италии в III-IV вв. прекратила свое существование, фактически прекратился экспорт вина и оливкового масла из Испании, - то есть перестали существовать целые отрасли, дававшие работу и заработок большому количеству жителей этих провинций ([110] pp.540-555; [48] с.164-165; [193]). Те немногие производства, которые сохранились, перешли на выпуск дешевых и примитивных изделий. Обнищание городов хорошо заметно по результатам археологических раскопок: историки отмечают разительный контраст между археологическим материалом II в. и второй половины III в.: повсеместное исчезновение импортных товаров, бедность захоронений III века по сравнению с предшествовавшими столетиями ([49] c.385). Резко сокращается и число надгробных надписей, что может свидетельствовать как о сокращении населения, так и о полном его обнищании. На фоне экономического кризиса разворачивается чудовищная инфляция. Так, в течение I в.н.э. и большей части II века уровень цен в стране почти не менялся. А за последующее столетие (к началу IV в.) цена на хлеб в римских денариях выросла в 200 раз ([161] p.242).

Характерной чертой ранней Римской империи были демократические выборы в местные (городские) органы управления – магистратуры. Но в III в. они прекратились – груз ответственности за поддержание нищающих и рушащихся городов и разваливающейся сельской инфраструктуры стал настолько тяжел, что никто уже не хотел выдвигать свою кандидатуру на выборы, или даже без выборов, по собственному желанию, брать на себя такую ответственность. Вместо этого было введено принудительное назначение на управляющие должности в магистратуры, причем, если ее член хотел оставить свой пост, то он теперь был обязан найти себе преемника, и выступал гарантом в отношении выполнения последним своих новых обязанностей ([161] p.100).

Резко возросли налоги, взимаемые с отдельных граждан. Но ввиду полного расстройства денежного обращения они начали взиматься уже не столько в денежной форме, сколько в натуральном виде, в частности, в виде обязательства по поставкам определенного количества продовольствия, поддержания Имперской почтовой службы (6), размещению в частных домах и снабжению армейских подразделений, поставке рекрутов для армии и т.д. Ответственность за выполнение этих повинностей была возложена на местные органы управления – магистратуры, но фактически они распределялись между бoльшим числом граждан. Число и бремя этих повинностей (литургий) и налогов в течение III-V вв. непрерывно возрастало, что и неудивительно, учитывая продолжающееся снижение численности населения. Так, Аврелий Виктор, живший в середине IV в., отмечал, что в начале IV в. налоги были вполне терпимы, а вот в его время стали действительно разорительными ([130] p.68). Кроме того, сама система литургий создавала почву для всевозможных злоупотреблений, неравномерному распределению обязанностей и т.д., и на этой почве возникали как многочисленные жалобы, так и бегство жителей.

Одним из самых обременительных становится обязательство по обработке заброшенных земель, которое император возлагает на магистратуры, а они в свою очередь закрепляют за отдельными гражданами, как правило, собственниками соседних земель. На этой почве последние начинают отказываться от своей земельной собственности, лишь бы уехать и освободиться от гнета литургии ([49] c.360-361). В дальнейшем, в начале IV в., император Константин Великий принял закон, по которому обязательство по обработке брошенных земель, находившихся в государственной собственности, было окончательно возложено на собственников ближайших частных участков. Одновременно с этим было введено правило о том, что продажа и наследование хороших (обрабатываемых) земель могло осуществляться лишь одновременно с плохими (заброшенными) землями. Это правило (эпибола) стало обязательным для всех и было закреплено в течение IV в. в целом ряде законодательных актов, включая кодекс Феодосия, принятый в конце IV в. ([179] p.312; [90] p.561). Таким образом, сложилась парадоксальная ситуация, когда бoльшая часть земель не только потеряла всякую стоимость, но и превратилась в обузу для собственников. За всю историю человеческой цивилизации, или по крайней мере, за последние 4-5 тысячелетий, которые нам более или менее известны, пожалуй, лишь в поздней античности мы видим такую ситуацию, когда благодатные земли Западной Европы и Средиземноморья, за обладание которыми во все остальные времена шли нескончаемые войны и распри, потеряли всякую привлекательность и всякую стоимость для тех, кто ими обладает. Именно эта ситуация предопределила дальнейшее развитие событий – расселение варваров на территории Римской империи.

В это же время (первая половина III в.) ведущий римский юрист Ульпиан, который играл ведущую роль в выработке новых римских законов, впервые сформулировал мнение о том (так называемое правило origo), что члены магистратур должны оставаться там, где они проживают ([49] p.350-351, 227). Тем самым была предпринята попытка воспрепятствовать отъезду граждан с целью уклонения от своих обязанностей перед государством. Фактически это правило затрагивало также всех, кого назначали для выполнения определенных общественных обязанностей, т.е. достаточно широкий круг горожан, и некоторых жителей деревень. В дальнейшем оно было распространено императором Диоклетианом (284-305 гг.) (7) и на всех без исключения крестьян: как арендаторов земли (колонов), так и собственников земли. Всем им было запрещено, под страхом сурового наказания, покидать свое место жительства ([130] p.68-69). Законами и указами Диоклетиана и его преемников практически все граждане центральных и западных провинций Римской империи были прикреплены либо к определенному участку земли, либо к своему месту жительства, а также к определенной профессии, которая передавалась по наследству: сын кузнеца теперь мог стать только кузнецом, а сын торговца – только торговцем. Кроме того, и жениться теперь сын кузнеца мог только на дочери кузнеца, а сын крестьянина – только на дочери крестьянина, причем из своей деревни или местности ([151] pp.110-111; [179] p.315). Фактически это означало введение крепостного права для всех или большинства жителей Римской империи (8), за исключением высших государственных чиновников и богатых собственников земли и недвижимости.

Однако и последние не были в выигрыше от происходивших изменений. Как только римские императоры стали ощущать серьезную нехватку в сборе налогов с провинций, они начали прибегать к реквизициям собственности у богатых. В период ранней империи (вплоть до конца II в.н.э.) такие меры были исключением: к ним прибегали, например, Нерон и Домициан, за что их, собственно, и ненавидела римская аристократия и с тех пор оба считаются «плохими» императорами (9). Однако с конца II в. безвозмездные реквизиции собственности у богатых и взимание с них специальных налогов в связи с особыми обстоятельствами (так называемый aurum coronarium) становятся постоянным явлением. Мало кто из императоров в этот период не прибегал к таким средствам пополнения казны; поэтому, если верить римским историкам, жившим в этот период, то последним «хорошим» императором был Марк Аврелий, умерший в 180 г. н.э. Наиболее прославились конфискациями собственности римских богачей Коммод (180-192 гг.), Септимий Север (193-211 гг.), Каракалла (211-217 гг.), Максимин (235-238 гг.) и Константин Великий (306-337 гг.). Другим способом отбора средств у богатых был специальный налог (aurum coronarium). В прежние времена его собирали по особым случаям: в связи с вступлением нового императора в свою должность и в честь какой-либо выдающейся победы. Теперь любимый способ собрать средства, недостающие казне, к которому прибегают императоры – это объявить об очередной победе над внешними или внутренними врагами и потребовать уплаты богатыми римлянами aurum coronarium ([49] с.109-220; [130] p.28).

Соответственно, начиная с правления Коммода, реакцией аристократии на эти действия были заговоры и попытки, нередко удачные, устранения императоров. Но те императоры, которые были «посажены на трон» римским сенатом, оказывались неспособными руководить страной, так как сенат ждал от них либеральной политики и уважения законов, а, как писал известный французский историк Ф.Лот, это было несовместимо со стоявшей перед ними задачей «удержания римского государства на склоне, с которого оно неслось вниз с головокружительной скоростью» ([151] p.211). Кроме того, сенат предпочитал выдвигать на этот пост стариков 70-80 лет, которыми легче было манипулировать. Конечно, такие императоры не пользовались популярностью в армии и в народе и недолго были у власти, их сметал вал восстаний в армии и в провинциях. В течение 50 лет, начиная с 235 г., сменилось 20 императоров Римской империи, не считая соправителей, претендентов на трон, а также правителей, провозгласивших собственные государства в провинциях – как, например, Постум в Галлии и Зенобия в Пальмирском царстве. Причем, 17 из 20 императоров были убиты в результате заговоров или в ходе вооруженных столкновений с претендентами на трон, с восставшими легионами и с восставшими крупными землевладельцами. Этот 50-летний период получил название «век 30 тиранов» - по числу сменившихся за это время императоров и сепаратных правителей. В конце концов императоры (в первую очередь Галлиен – правил в 253-268 гг.) отстранили старую аристократию от участия в сенате и в офицерском корпусе, и сформировали новую, военную, аристократию, которая полностью зависела от политики императора и ему безукоризненно подчинялась ([49] с.168-172). После этого гражданская война прекратилась, и наступил период относительной стабилизации, продолжавшийся до конца IV в.

События, происходившие в III в. в Римской империи, настолько уникальны, что среди историков не утихают споры относительно их истинных причин. Есть и такие, и их немало, которые отрицают демографический кризис как основную причину указанных явлений. Для того, чтобы разобраться в этом вопросе, лучше всего вспомнить другие известные исторические примеры демографических кризисов, пусть даже имевших временный характер. Наиболее известные примеры таких кризисов связаны с эпидемиями чумы, когда население целой страны могло за относительно короткий период сократиться в 2 раза или даже более того. Демографы считают, что наиболее сильные эпидемии в истории были в 542 г.: так называемая «чума Юстиниана» (10), - и в 1347 г.: так называемая «черная смерть». Во время эпидемии 542 года, по свидетельству очевидцев, умерла половина населения Константинополя ([139] p.367). Причем, как указывает известный американский демограф Д.Расселл, «чума Юстиниана» не ограничилась лишь одной вспышкой: всего в период с 542 г. по 600 г. было 6 «глобальных» эпидемий, распространившихся на всей территории Средиземноморья: от Малой Азии до Испании и Галлии. После 600 г. эпидемии хотя и повторялись, но уже носили в основном локальный характер ([190] р.135). Таким образом, несомненно, что в период с 542 по 600 гг. население большинства стран Средиземноморья сильно уменьшилось, и тому есть многочисленные свидетельства. Чем сопровождался этот демографический кризис? Во всех странах, прилегающих к Средиземному морю: в Восточной Римской империи (Византии), в государствах франков в Галлии и вестготов в Испании, - происходит резкое нарастание социальной напряженности. При этом основной конфликт происходит по 2 линиям: король/император – крупные землевладельцы и король/император – население, и основная причина конфликта связана с попытками главы государства собрать больше налогов в связи с резким и непредвиденным их сокращением (ввиду уменьшения числа налогоплательщиков). Так, в Византии при императоре Юстиниане (527-565 гг.) происходит дальнейший рост налогов, которые, по оценкам, в сельском хозяйстве стали составлять почти 1/3 всего собираемого урожая ([130] p.469). Современник Юстиниана, историк Прокопий, после его смерти написал так называемую «Тайную историю», где в отдельной главе, озаглавленной «Как были разорены землевладельцы», подробно рассказал о всех непомерных налогах и реквизициях, которыми их обложил император, и о том, что многие землевладельцы были вынуждены бросить свои земли или отдать их государству за долги и уехать навсегда из страны. Соответственно, правление Юстиниана отмечено массовыми протестами и восстаниями землевладельцев ([20] с.422). Досталось, впрочем, не только землевладельцам, но и торговцам: император так сильно поднял пошлину на все товары, привозимые в константинопольский порт, что некоторые капитаны судов, не имея возможности ни ее заплатить, ни везти товары в другую страну, предпочитали сжигать свои корабли вместе с привезенным товаром ([58] стр.512).

Похожая картина наблюдалась в период чумы 542-600 гг. во франкских королевствах и королевстве вестготов, но здесь попытки королей собрать больше налогов наталкивались на более активное противодействие своих подданных, не привыкших платить большие налоги государству. Известно, например, что франки убили своего короля Тиберта в 548 г. (правил на северо-востоке Галлии) и повесили его министра Партения – за то, что они ввели для них новые налоги. Такая же история повторилась в 578 г. и в 584 г. В 578 г. король Шильперик, правивший на западе Галлии, также ввел новые налоги во всех подвластных ему городах. В ответ на это жители Лиможа подняли восстание, сожгли все налоговые записи и чуть было не убили налогового инспектора. Хотя восстание было жестоко подавлено, но через два года король был вынужден отменить новые налоги. В 584 г. Аудо, министр короля Шильдеберта, который также ввел для франков новые налоги, избежал смерти во время такого же народного восстания, лишь найдя убежище в храме ([130] p.262). Противостояние франкских королей и крупных землевладельцев в этот период достигает такой степени, что в 587 г. два короля, контролировавших на тот момент основную часть Галлии: (старый) Гонтран и (молодой) Шильдеберт, - заключают между собой соглашение о совместных действиях против своих врагов из числа земельной аристократии. Но после смерти Гонтрана (593 г), не оставившего наследства, земельные магнаты объявляют войну молодому королю Шильдеберту и его матери Брунгильде, активно поддерживавшей своего сына, угрожая им расправой. В конце концов Шильдеберта убивают (а впоследствии – и королеву Брунгильду), а на трон возводят более покладистого Тиберта. В последующие годы земельная аристократия Галлии, сплотившись, буквально диктует франкским королям свою волю. Так, король Клотар, одновременно со своим восшествием на трон в 613 г., издает знаменитый эдикт, которым, по-видимому, под диктовку земельных собственников, предоставляет им широкую самостоятельность и ограничивает свои собственные права, прежде всего, по введению новых налогов и сборов ([151] pp.352-357). Но уже следующий король – Дагоберт (правил с 629 г.) восстанавливает свои королевские права и снова урезает права земельной аристократии.

Очень похожие явления происходят в Западной Европе и после эпидемии «черной смерти». Наибольшее сокращение населения произошло после первых, наиболее сильных, вспышек эпидемии (начиная с 1347 г.) – по оценкам, на 1/3 или даже в два раза. Первыми действиями французского короля (угадайте, какими?) после такого сокращения числа налогоплательщиков были: попытки собрать больше налогов с населения – точно такие же меры, какие в I тысячелетии принимали для пополнения своего бюджета сначала римские императоры (III-IV вв.), а затем византийские императоры, франкские и готские короли (VI в.). Эти действия опять вызвали активный протест населения. В 1356 г. (т.е. через 8 лет после первой, наиболее сильной вспышки эпидемии чумы) дофин Карл (11), под давлением горожан, был вынужден созвать так называемые Генеральные Штаты (собрание представителей народа). Но представители городов, участвующие в Генеральных Штатах, предъявили Карлу требование о том, чтобы он подчинялся во всех своих действиях избранному ими особому совету. Король отказался выполнить эти требования и распустил Генеральные Штаты. В ответ на эти действия в Париже началось восстание. Дофину Карлу ничего не оставалось, как снова созвать Генеральные Штаты (1357 г.) и под их давлением выпустить знаменитый «Великий мартовский ордонанс» (указ), которым вся полнота политической власти передавалась Генеральным Штатам, а права короля резко ограничивались. Характерно, что, как и в упомянутом выше эдикте 613 года (!), особым пунктом королю воспрещалось вводить новые или изменять существующие налоги без одобрения Генеральных штатов. Впрочем, противостояние французских королей с собственными подданными не ограничивается лишь историей с Генеральными Штатами. Именно в это время (в 1358 г.) начинается знаменитое крестьянское восстание «Жакерия», и одна из главных причин крестьянского недовольства – непомерные налоги, наложенные на них королем ([7] с.75-78).

Начавшиеся в 1347 г. эпидемии вызвали не только социальные волнения по вопросу сбора налогов. Если до этого в Западной Европе происходила постепенная отмена крепостного права и установилась относительная свобода выбора профессии, то в конце XIV в. и начале XV в., на фоне резкого сокращения населения, происходит обратный процесс. В городах вводятся жесткие цеховые правила для подмастерьев, напоминающие законы римских императоров IV в. по отношению к ремесленным гильдиям. В некоторых странах вводится крепостное право в отношении крестьян. Так, в Польше, на фоне дефицита крестьянских рук в деревне (12), уже к середине XV в. ранее свободные крестьяне фактически лишаются права покидать свой земельный участок - а окончательно крепостное право юридически оформляется в начале XVI в. ([99] pp.275-276; [8] с.60-64) Крепостное право возникает в этот период и в других странах Восточной Европы, включая восточную Германию.

Приведенные выше примеры даны лишь для иллюстрации: в действительности можно набрать еще с десяток известных случаев сокращения населения, и всегда оно сопровождалось очень похожими явлениями. Да и обычная логика говорит о том, что резкое сокращение населения не может не привести к серьезным негативным последствиям для государства и общества в целом. Поэтому и в случае с Римской империей нет никаких сомнений в том, что демографический кризис являлся, по крайней мере, одной из основных причин, вызвавших описанный выше экономический и социальный кризис.

Во всех приведенных выше примерах кризис продолжался не более чем одно, или в крайнем случае два, столетия, затем он был преодолен, прежде всего ввиду того, что естественный рост населения устранил одну из главных причин кризиса. Но в Римской империи этого не произошло. В периоды правления императоров Диоклетиана (284-305 гг.) и Константина Великого (306-337 гг.) удалось несколько стабилизировать ситуацию, в частности денежное обращение, и провести административные реформы. Кроме того, по подсчетам историков, расходы государственного аппарата сократились к началу IV в. довольно существенно – возможно, в 2 раза по сравнению с I-II вв. ([130] p.31) Но все эти меры не могли надолго стабилизировать ситуацию, так как не была устранена основная причина кризиса: сокращение населения империи. Это хорошо иллюстрирует следующий факт. Император Констанций (293-306 гг.) (13) принял энергичные меры по восстановлению города Августодуна в Галлии, сильно пострадавшего во время гражданской войны, которая полыхала в течение «века 30 тиранов». Он субсидировал из императорской казны строительство общественных зданий, выписал ремесленников из Британии для оказания помощи в строительстве и восстановления промышленности города, поселил в городе пленных франков, захваченных вместе с женами и детьми. Но к моменту приезда императора Константина в Августодун в 311 г. выяснилось, что, несмотря на все эти меры, население города с прилегающей к нему областью сократилось по сравнению с предыдущим цензом (очевидно, за 15 лет), с 32 тыс. до 25 тыс. человек ([110] p.596-605, 632). Римские императоры были способны справиться с целым классом аристократии и с вторжениями варваров, но они не были в состоянии поднять рождаемость в империи. Поэтому, по существу, у Римской империи были лишь две меры, способствующие, если не спасению империи, то хотя бы продлению ее существования. Первая из них состояла в дальнейшем повышении налогов, поступления которых продолжали уменьшаться по мере сокращения населения. Так, несмотря на значительное (в 2 раза или более) сокращение государственных расходов к началу IV в. с одновременным ростом различных налогов и повинностей - литургий (см. выше), уже к середине IV в. государство было вынуждено еще в 2 раза увеличить налоги ([130] p.68). Понятно, что этот путь был совершенно тупиковым, и ни к чему другому, кроме как к полному отторжению населения и краху государственных финансов, он привести не мог (14). Другая мера – более перспективная – состояла в расселении варваров.

Расселение варваров в Римской империи с согласия или по инициативе римских императоров началось очень давно. Еще Марк Аврелий в конце II в.н.э. поселил германское племя маркоманов на землях империи, после того как разбил их в ходе так называемой маркоманской войны. В течение III-IV вв. расселение пленных варваров стало частым явлением. Как указывал французский историк А.Гренье, многие деревни во Франции до настоящего времени так и называются, сохранив свои названия с тех времен: Sermesse (сарматы), Bourgogne (бургунды), Alain (аланы), Allemagne (аллеманы), France (франки), Tiffailles (тиффалы) и т.д. ([110] pp.598-599) Варвары расселялись не только целыми деревнями, но, начиная с IV в., целыми областями, особенно в Галлии, где было много территорий, практически полностью лишенных жителей ([195] p.3). Почему опустошение областей происходило неравномерно - становится понятным, если вспомнить, что правила, введенные еще в III в., обязывали крестьян обрабатывать соседние заброшенные участки (см. выше). Кроме того, даже если на них не возлагалась такая обязанность, то в густонаселенных районах было несравненно легче поддерживать инфраструктуру, не говоря уже о литургиях – обязанностях по размещению в собственных домах римских солдат и содержанию имперской почты, которые в малонаселенных районах становились просто невыносимыми. Поэтому крестьяне стремились убежать в те районы, где было более густое население (15). В опустевших же районах римские императоры селили пленных варваров, вместе с их семьями – наиболее часто в качестве колонов-арендаторов (с IV в. – фактически крепостных крестьян) на земле, принадлежавшей либо государству, либо крупным землевладельцам. В ряде случаев целым племенам варваров было разрешено поселиться в опустевших районах: так, император Феодосий (379-395 гг.) разрешил готам, с которыми он перед этим воевал, поселиться в опустевших областях Фракии (территория современной Болгарии). В начале IV в. началась массовая иммиграция варваров в Ретию (часть территории современной Баварии и Австрии): недавние антропологические исследования свидетельствуют о резком изменении состава населения Ретии в этот период ([143] p.12), несмотря на то, что эта провинция в течение IV в. оставалась под контролем империи.

Таким образом, целые области становились по сути варварскими – их новые обитатели практически не понимали латинского языка и плохо разбирались в римских порядках. В дальнейшем эти варварские области неизбежно должны были отпасть от Римской империи, как уже в III в. отпали так называемые Декуматские Поля – большой район между истоками Рейна и Дуная (часть нынешней территории земли Баден-Вюртемберг на юго-западе Германии). Около 260 г., когда империю раздирали гражданские войны, в этом районе осели германцы, поскольку, очевидно, там уже почти не осталось римского населения. Во всяком случае, только так можно объяснить то обстоятельство, что империя решила не возвращать эти земли и не прогонять оттуда германцев, хотя имела уже в конце III в. для этого все возможности и хотя потеря этой территории подрывала отлаженную систему обороны вдоль Рейна и Дуная – именно в целях укрепления обороны и улучшения взаимодействия между рейнскими и дунайскими армиями за 2 столетия до этих событий римские императоры приложили немало усилий по завоеванию и колонизации Декуматских Полей. Кроме того, сам факт, что население этой территории, также как областей к западу от Рейна (нынешний запад Германии, Эльзас во Франции, Голландия и север Бельгии), где в V в. поселились германцы, с тех пор говорило на немецком и голландском, а не на каком-то диалекте латинского языка, свидетельствует о том, что эти территории имели незначительное местное население в момент расселения там германцев, что не вызывает сомнения у западных историков, специализирующихся в истории раннего средневековья ([128] p.30) (16). О сильном запустении областей вдоль левого берега Рейна накануне их заселения германцами говорят и результаты археологических раскопок ([80] p.279).

Характер расселения германцев и других варваров на указанных территориях также ничего общего не имеет с бытовавшими некогда мифами о «варварском нашествии». Археологические данные и исторический анализ свидетельствуют о том, что (вопреки некоторым апокалипсическим высказываниям древних авторов) никакого массового истребления местного населения при переселении варваров не происходило даже в V в., когда контроль над этими территориями был окончательно утерян Римом; как отмечают многие историки, жизнь городов после этого продолжалась в прежнем русле, никаких резких изменений в ее ходе не было обнаружено ([81] pp.509-510; [151] p.493).

Оба характерных явления той эпохи: «варваризация» Римской империи и повсеместное введение крепостного права (в западных и центральных провинциях империи), - так или иначе связаны с тем катастрофическим сокращением населения, о котором шла речь выше. И это подтверждается множеством имеющихся фактов. Как известно, Константин Великий (306-337 гг.), основатель Константинополя, ставшего новой столицей Римской империи, был и первым христианским императором. Начиная со времени его правления, христианство становится официальной религией империи, а императоры стараются привить своим подданным христианскую мораль и изменить соответственно римские законы. Но никто из них не пытается отменить крепостное право, введенное императором-язычником Диоклетианом, несмотря на его «нехристианский» характер, скорее наоборот, крестьян еще сильнее прикрепляют к земле. Как полагают некоторые историки, одна из причин могла состоять в том, что переезд крестьян с одного места на другое затруднял процесс сбора налогов, основанный на регулярном проведении ценза (переписи) населения ([131] p.796-797), то есть, другими словами, состояла в несовершенстве системы сбора налогов. Во всяком случае, именно такую причину объявляли самим крестьянам ([151] p.120). Но это, конечно, только видимая причина. Ведь до III-IV вв. никаких трудностей со сбором налогов не возникало, несмотря на свободное передвижение жителей Римской империи по ее территории. Сбор налогов производился повсеместно, и куда бы ни переехали крестьяне, на новом месте им все равно пришлось бы платить те же налоги, за сбор которых отвечали или местные чиновники, или крупные землевладельцы, или сама деревня, в которую они переезжали. Поэтому дело, конечно, не в системе сбора налогов, а в серьезных переменах, вызванных сокращением населения, которые привели к резкому увеличению налогового бремени, бегству крестьян из малонаселенных в густонаселенные области и т.д. Версия о сборе налогов как основной причине введения крепостного права опровергается и таким фактом: подушный налог (capitatio), из-за которого якобы и вводилось прикрепление к земле, в конце IV в. был вообще отменен в ряде провинций (в частности, в Иллирии и Фракии). Тем не менее, императоры Валентиниан (364-375 гг.) и Феодосий (379-395 гг.) и в этих провинциях запретили крестьянам покидать место регистрации: крестьяне, по выражению Феодосия, должны были оставаться «рабами земли, на которой они рождены» ([131] p.797).

Нельзя сказать, что установленные правила во всем отвечали и интересам крупных землевладельцев. Крестьян-арендаторов (колонов) прикрепили именно к той земле, которую они арендовали, и запретили владельцам этой земли по взаимному согласию с колонами переводить их на другие принадлежащие им земли, равно как и запретили продажу этой земли без колонов ([90] pp.558-559). Кроме того, крепостное право распространялось не только на крестьян-арендаторов (колонов). Крестьяне-собственники земли не имели права ни ее продать (за пределы своей деревни), ни уехать, такого же права были лишены, например, рабочие всех государственных, и многих частных, предприятий, а также ряд других категорий граждан ([151] p.123; [49] с.159; [179] p.309). С учетом всего этого, как представляется, данная мера (введение крепостного права) имела не столько фискальные мотивы, и не столько мотивы «усиления эксплуатации трудящихся со стороны господствующих классов», как писали ранее советские историки. Вероятно, она была в первую очередь направлена, во-первых, против наметившейся тенденции к обострению дефицита рабочей силы в ряде провинций, а во-вторых, против бегства крестьян из малонаселенных районов страны в густонаселенные, что в дальнейшем неизбежно приводило к их «варваризации». Точно так же, например, современное французское общество озабочено тем, что целые города и районы во Франции становятся не французскими, а почти полностью арабскими, и ассимиляции арабов, живущих в таких районах, во французское общество не происходит. Совершенно очевидно, что, если бы римским императорам удалось воспрепятствовать бегству крестьян из малонаселенных провинций в густонаселенные, то поселенные между ними варвары смогли бы намного быстрее ассимилироваться и изучить местный язык и обычаи. Но если это очевидно нам с вами сегодня, то это должно было быть очевидно и римским императорам, которые были весьма образованными людьми.

История введения крепостного права в разных провинциях Римской империи в IV-V вв. также подтверждает, что причиной этой меры были именно дефицит рабочей силы и опустошение западных провинций, а не что-то другое. Действительно, если предположить фискальные мотивы для введения такой меры, то, как бы они ни формулировались, государство должно быть заинтересовано в их применении на всей своей территории. И даже, пожалуй, в большей мере в густонаселенных провинциях, где расположена основная часть налогоплательщиков. Но в Римской империи мы видим обратное. Лишь спустя столетие, после того как сменявшие друг друга императоры принимали указы, подтверждавшие или усиливавшие крепостное право в западных и центральных провинциях, император Феодосий в конце IV в., как будто спохватившись, обнаружил, что крепостное право не введено в Палестине. И постановил своим указом, что в Палестине, так же как в других провинциях, крестьяне-арендаторы не должны покидать своего участка. Примерно такая же картина в Египте: в 415 г. выходят государственные указы о необходимости всем крестьянам (как арендаторам, так и собственникам земли) вернуться к своим местам регистрации. Но из этого указа не понятно, были ли до и после 415 г. ограничения свободы передвижения или нет, и если были, то какие именно – то есть ситуация де юре неясная. А де факто, ни в IV, ни в V, ни в VI вв. нет никаких признаков существования крепостного права в Египте: как указывает известный американский историк А.Джонс, большинство египетских крестьян-арендаторов в течение всех этих столетий заключало арендные договора с собственниками земли на короткий срок (наиболее часто – на 1 год), после чего они были вольны покинуть обрабатываемый участок ([131] pp.796-803). В то же время, мы сегодня знаем по археологическим данным и письменным источникам, что восточные провинции, и в частности, Сирия, Палестина и Египет были в IV – V вв. и по крайней мере до «чумы Юстиниана» в VI в. густо населены, и демографический кризис их не затронул, или затронул не очень сильно ([81] pp.352-354).

Совершенно иная картина - в западных и центральных провинциях: здесь крепостное право в IV-V вв. прочно утвердилось и де юре и де факто. В 371 г. был принят закон в отношении Иллирии, где специально оговаривалось (во избежание недоразумений в связи с отменой подушного налога), что колоны прикреплены к земле не из-за необходимости сбора налога, а просто потому, что они колоны, т.е. крестьяне-арендаторы ([80] p.289). А император Феодосий в конце IV в. дал аналогичное разъяснение для Фракии (см. выше). Из этого можно заключить, что и в Иллирии, и во Фракии, крепостное право в IV в. утвердилось очень прочно и уже не связывалось с какими-то временными фискальными нововведениями. То же самое можно сказать, например, и о Галлии, где, как указывают историки, варваров в IV в. селили в больших количествах в основном в качестве крепостных колонов ([110] pp.598-599; [80] p.280).

О том, насколько прочно утвердилось крепостное право в западных и центральных провинциях империи, свидетельствует также следующий факт, относящийся к следующему столетию. После краха Западной Римской империи в конце V века, спустя немногим более полувека, Восточная Римская империя присоединила к себе многие территории, которые ранее входили в Западную Римскую империи – Италию, Африку и юг Испании. И византийский император Юстининан (527-565 гг.) решил упорядочить законодательство, существовавшее в разных частях его обширной империи, с тем чтобы повсюду применялись единые законы и правила. В числе прочего им был введен закон, по которому рожденный от смешанного брака: один родитель – свободный, а второй – крепостной, - становился автоматически свободным. В сущности, речь шла лишь об упорядочении законодательства – ведь в прежние столетия именно такое правило применялось по отношению к рабам. Но это вызвало бурю возмущения крупных землевладельцев в Иллирии и в римской Африке, которые де факто к тому времени ввели другое правило (всех, кого только можно, превращать в крепостных). Они заявляли, что из-за нового императорского указа у них некому стало работать, и настаивали на восстановлении прежних порядков. Протесты землевладельцев не прекращались, пока Юстиниан, а затем его преемник Юстин (565-578 гг.) не пошли им навстречу и не восстановили прежнюю практику – но только для Иллирии и Африки ([131] p.801): Британия, Галлия и бoльшая часть Испании к тому времени были окончательно утрачены империей, а в восточных провинциях в этой практике не было смысла, поскольку никакого крепостного права в реальности там не было.

Эти факты показывают, что введение крепостного права в западных и центральных провинциях не сопровождалось его введением в восточных провинциях империи, и что именно крупные землевладельцы западных и центральных провинций проталкивали эту меру, а их столь живая заинтересованность в ней была обусловлена нехваткой рабочих рук. По-видимому, введение крепостного права отражало и общую озабоченность государства фактом опустошения и «варваризации» ряда западных, северных и юго-западных провинций империи, поэтому они распространялись не только на крестьян-арендаторов (колонов), работавших на крупных землевладельцев, но и на многие другие категории населения, в том числе и на крестьян – собственников земли.

Что касается иммиграции варваров, то в целом можно сказать, что политика ассимиляции варваров, проводившаяся Римом, до поры до времени (до начала V в. н.э.) была довольно успешной. Если бы не иммиграция и ассимиляция варваров, то распад Западной Римской империи произошел бы, очевидно, намного раньше – из-за нехватки рабочих рук и опустошения целых областей и провинций. Особенно заметной нехватка людей была при наборе в армию, и здесь варварская иммиграция оказалась весьма полезной для империи. Уже в III в. варвары начинают играть заметную, а в IV в. – доминирующую роль в составе римской армии. Например, армия императора Юлиана (360-363 гг.) по всем имеющимся описаниям – это уже не римская, а скорее варварская армия. Ее любимое боевое построение – «голова свиньи», перед началом сражения она испускает боевой клич варваров, в честь победы по варварскому обычаю поднимает императора на щит. К началу V в. армия Западной Римской империи уже полностью состоит из варваров, только среди офицеров еще значительную часть составляют римляне, а, как отмечает Ф.Лот, слово солдат (miles) в латинском языке становится синонимом слова варвар ([151] pp.250-253).

В самом факте распространения варваров в армии и в целом в империи не было ничего ужасного. Римская империя была многонациональным государством, и объединила многие народы под сенью своей цивилизации, в том числе народы, стоявшие в свое время на весьма низком уровне развития. Бoльшая часть народов, населявших западные и центральные провинции империи (например, галлы, иберы, аквитаны, далматы, пунийцы, ливийцы и прочие), были в свое время полностью романизированы; они практически даже забыли тот язык, на котором говорили до установления римского господства. То же самое, по-видимому, произошло и с первыми варварами, поселившимися в пределах империи в I-II вв. (17) В частности, как указывают историки, все германские офицеры и бoльшая часть солдат-германцев, служивших в римской армии, были полноправными римскими гражданами и в абсолютном большинстве были лояльны империи. Они прекрасно воевали с врагами Рима, в том числе с германскими армиями: этому, кстати, способствовал тот факт, что у германцев не было чувства принадлежности к единой нации: каждый принадлежал к своему племени, но не более того ([130] p.621-622). При этом, даже внутри племенных союзов, например, франков или аламаннов, существовала непримиримая вражда между разными племенами, входящими в эти союзы. Кроме того, служба в армии первоначально способствовала романизации варваров, заставляя их выучить латинский язык и подчиняться римским порядкам. Однако с какого-то момента (по-видимому, в течение IV в.) наплыв варваров в империю и в армию стал столь велик, что полной их романизации уже не происходило. И хотя лояльность германцев и других варваров к Риму к началу V в. сохраняется, но факт остается фактом - в империи начинает формироваться и развиваться культура, очень сильно отличающаяся от римской. В дальнейшем именно по линии культурных различий произойдет разрыв, который во многом и определит судьбу Западной Римской империи.

В конце IV в. – начале V в. началась новая волна вторжений в Римскую империю варваров, проживавших до того времени вдоль ее границ – готов, вандалов, свевов, аланов, англов, саксов и других. Одна из причин более активных вторжений заключалась во внутренних конфликтах, происходивших в то время на территориях проживания этих народов. Например, известно, что готы мигрировали на территорию Римской империи, спасаясь от гуннов. Другая причина связана, очевидно, с появлением огромного количества пустующих земель внутри Римской империи, что конечно же привлекало желающих поселиться на этих землях.

Вторжения варваров происходили и раньше. Например, в «век 30 тиранов» (III в.) они несколько раз вторгались на территорию Галлии, Испании, и даже Греции и Африки. Поскольку правительство в Риме в то время было парализовано междоусобными войнами и распрями и не было способно руководить обороной, то в Галлии сформировалось самостоятельное правительство во главе с Постумом, которое быстро прогнало варваров обратно за Рейн и в течение многих лет не допускало повторных атак. Не было ничего исключительного и в численности племен, нападавших на Рим в этот период (конец IV в. – V в.). Известно, что численность всего народа вандалов, захвативших в середине V в. африканские провинции, Сицилию, Сардинию и разграбивших Рим, включая присоединившихся к ним аланов, составляла всего 80 тыс. человек, вместе с женщинами и детьми (18) - таким образом, около 20 тыс. мужчин, способных сражаться. Народ остготов, захвативший в конце V в. всю Италию, был столь малочисленным, что, как указывает Ф.Лот, во время своего передвижения смог целиком разместиться в маленьком (в то время) городе Павия на севере Италии, и, по оценкам, располагал также около 20 тыс. мужчин, способных держать оружие ([151] p.264). А численность всех готов, включая как остготов, так и вестготов, установивших в V в. свой контроль, помимо Италии, почти над всей Испанией и над большей частью нынешней территории Франции, по данным античного автора Евнапия, составляла порядка 200 тыс. чел., включая женщин и детей. Как отмечает А.Джонс, из этого следует, что численность войска вестготов и остготов составляла примерно по 25 тысяч ([130] p.195). Таким образом, каждый из этих трех народов (вандалы, вестготы и остготы), которые поделили между собой к концу V в. бoльшую часть Западной Римской империи, имел армию в размере приблизительно 20-25 тыс. человек. Всего же, если учесть также племена франков, бургундов, свевов, англов и саксов, захвативших остальные территории, общее число варваров, поселившихся в пределах империи в течение V в., по-видимому, ненамного превышало цифру в полмиллиона, включая женщин, детей и стариков, а их армии в сумме не превышали 150-200 тысяч человек.

Если вспомнить, какие вторжения пришлось пережить Риму в более древней истории, то эти цифры кажутся небольшими. Например, в 109-101 гг. до н.э. Риму пришлось отражать нашествие германских племен кимбров и тевтонов. Война с ними длилась несколько лет, причем римские войска потерпели несколько сокрушительных поражений: лишь в одном сражении в 105 г. до н.э. при Аросио потери римской армии составили порядка 100 тысяч (19). Тем не менее, в ходе сражений в следующем, 104 г. до н.э. было взято в плен около 140 тыс. варваров. В 102-101 гг., когда кимбры и тевтоны, опустошив Южную Галлию, вторглись уже на территорию Италии, и еще раз разбили римскую армию, римскому полководцу Марию наконец удалось с ними справиться полностью: в двух сражениях было перебито 230 тыс. варваров, и еще около 80 тыс. взято в плен в качестве рабов. С учетом этого, можно предположить, что в момент своего вторжения в 109 г. в Южную Галлию и Италию армия кимбров и тевтонов насчитывала несколько сотен тысяч человек, то есть превышала все варварские армии, вместе взятые, которые мы видим в V в.н.э. на территории Римской империи. О достоверности приведенных цифр свидетельствует хотя бы тот факт, что, по данным французского историка С.Николе, значительную часть армии Спартака в восстании рабов 73-71 гг. до н.э., насчитывавшую не менее 90 тыс. чел., составляли именно кимбры и тевтоны ([186] p.213; [194]). Учитывая, что средняя продолжительность жизни в то время, по-видимому, не превышала 30-40 лет, а продолжительность жизни рабов – была намного меньше, тот факт, что еще через 30 лет пленные кимбры и тевтоны смогли составить целую армию рабов – факт достаточно показательный, свидетельствующий о том, насколько многочисленным было их племя.

Можно привести много других примеров. В течение I в. до н.э. на римскую территорию дважды (в 89 и 75 гг.) вторгался понтийский царь Митридат, оба раза его армия превышала 100 тыс. человек; Рим пережил несколько гражданских войн: 88-82 гг., 50-45 гг. и 43-34 гг., войну с латинскими союзниками в Италии (91-88 гг.), войну с Серторием в Испании (80-72 гг.), войну с армией рабов (73-71 гг.). По оценкам, потери римской армии в этих войнах составили несколько сотен тысяч человек. Несмотря на это, Рим не только сохранил все свои огромные завоевания, но и увеличил их, благодаря покорению Галлии в 58-51 гг. Причем, только в ходе галльской войны, по свидетельству античных историков, Цезарь уничтожил около миллиона галлов, и еще около миллиона взял в плен в качестве рабов. А еще, воюя с галлами, Цезарь полностью уничтожил несколько варварских народов, пытавшихся вторгнуться на территорию Галлии – узипетов, тенктеров и племя Ариовиста – всего более 500 тыс. человек ([5] с.232-234, 248-250).

Таким образом, два римских полководца (Марий и Цезарь) в период поздней Римской республики в двух кампаниях перебили или взяли в плен порядка 2-3 миллионов человек – что в несколько раз больше того количества варваров, которое в течение V в. вторглось на территорию Римской империи. Если же подсчитать, сколько человек Рим уничтожил или взял в плен (обратил в рабство), например, всего лишь за одно столетие - с середины II в. до середины I в. до н.э. – то это число, по-видимому, превысит общее количество варваров, проживавших в V в. н.э. в центральной и восточной Европе вдоль границ Римской империи. По оценкам, их численность составляла всего от 3 до 5 млн. чел - против 50-100 миллионов человек, проживавших на территории Римской империи в эпоху ее расцвета ([2] с.120).

Для того чтобы понять, как нескольким сотням тысяч варваров удалось завладеть почти всей огромной территорией Западной Римской империи, нужно рассмотреть более подробно события последних ста лет ее существования. В конце IV в. - начале V в. началась волна вторжений варваров, причем первоначально их объектом стала Восточная Римская империя. В 378 г. ее армия потерпела сокрушительное поражение от готов под Адрианополем (на территории современной Болгарии), а император Валент в этом сражении погиб. Пришедший к власти в 379 г. император Феодосий в течение ряда лет воевал с готами, затем заключил с ними мир и согласился поселить их во Фракии. В 395 г. первый удар – также по восточным провинциям – нанесли гунны. Современники писали о страшных разрушениях и бедствиях для населения, которое принесло нашествие гуннов в Сирию ([75] p.115). Затем – начиная с 401 г. – вандалы, готы, свевы и аланы несколько раз вторгаются на территорию западных и центральных провинций империи.

Император Феодосий был последним римским императором, правившим всей Римской империей, включая ее западную и восточную часть. После его смерти в 395 г., согласно его завещанию, его младший сын Гонорий стал править на западе, а старший сын Аркадий – на востоке. Это деление империи – на самостоятельные западную и восточную части, которое сложилось, правда, уже задолго до Феодосия, сыграло роковую роль в событиях V в.: восточные провинции были намного более густо населены и, соответственно, были намного богаче и сильнее в военном отношении, чем Западная Римская империя, пораженная демографическим и экономическим кризисом и не способная противостоять внешним нашествиям.

Фактически от лица императора Гонория, ввиду его несовершеннолетия, в течение многих лет правил Стилихон, вандал по происхождению, но пользовавшийся доверием Феодосия, который официально являлся главнокомандующим армией на западе империи. В целом ему удалось успешно противостоять нашествиям варваров. В 401 г. в Ретии он разгромил армию под предводительством Радагаста, костяк которой составляли, кстати говоря, вандалы – соотечественники самого Стилихона. В последующие годы (401-403) он успешно воевал с вторгшимися в Италию вестготами во главе с Аларихом, победив его в нескольких сражениях. Затем он разгромил и почти полностью уничтожил большую армию варваров во главе с все тем же Радагастом, приведенную им в Италию (406 г.). Правда, для достижения этих успехов ему пришлось отозвать значительную часть войск из Галлии и Британии, оголив северо-западную границу. Этим немедленно воспользовались другие племена - вандалов, свевов и аланов, которые переправились через Рейн и начали производить опустошения в Галлии.

Понимая, что силами собственной армии Западная Римская империя не может полностью сдержать нашествия, Стилихон меняет свою тактику. Он начинает во все большей мере использовать одни варварские армии для разгрома и сдерживания других. Так, для разгрома армии Радагаста в 406 г. Стилихон прибегает к помощи гуннов и аланов, которые сражаются бок о бок с регулярными частями римской армии. С Аларихом он также договаривается о том, чтобы его вестготы отныне служили Западной Римской империи, и в 408 г. император Гонорий подписывает письмо Алариху с поручением отправляться со своей армией в Галлию с целью наведения там порядка ([75] p.171).

Однако осуществлению этих планов помешало одно событие, имевшее очень серьезные последствия и свидетельствовавшее о нарастании цивилизационного конфликта в империи. Для того, чтобы лучше понять предисторию этого события, вернемся на некоторое время назад. Мы видели, что вторжения варваров на территорию империи в III в. имели в качестве цели, как правило, либо грабеж и получение добычи, либо расселение на пустующих землях. Но в последующее столетие государство мирно сосуществовало со своими соседями, и ничто не мешало ей активно содействовать иммиграции варваров на свою территорию. Первые признаки цивилизационного конфликта появились в 378 г., когда после гибели императора Валента в битве с готами его главнокомандующий организовал истребление готов, находившихся в то время в Восточной Римской империи. Для этого в один и тот же час они были собраны без оружия на центральных площадях городов – якобы для объявления им решения о предоставлении земель и денег. Вместо этого все они были перебиты окружившими их воинскими частями ([10] с. 134-135). Убитые готы находились на территории империи, по-видимому, в качестве своего рода заложников в обеспечение достигнутых ранее с ними договоренностей, что давало некоторое юридическое основание для действий римского главнокомандующего. Тем не менее, этот шаг не мог не вызвать взаимное недоверие между коренными жителями империи и иммигрантами и не мог не поставить под сомнение проводившуюся в течение долгого времени политику ассимиляции варваров и привлечения их в армию.

В последующие годы эти события получили продолжение. В 399 г. началось восстание остготов, поселенных еще за 13 лет до этого Феодосием во Фригии в Малой Азии в качестве колонов. Будь это восстанием римских, а не готских, колонов (таких восстаний было немало в то время), оно было бы, наверное, быстро подавлено. Но этого не произошло. Дело в том, что готы и другие варвары в то время составляли значительную часть армии и Восточной, и Западной Римской империи. Армия, посланная на подавление восстания, также частично состояла из варваров, и во главе ее были два военачальника – римлянин Лев и гот Гаина. В критический момент, когда она встретилась с армией повстанцев, Гаина, по-видимому, предварительно сговорившись, перешел вместе со своими варварами на их сторону, и они совместно перебили всех римлян, включая римского военачальника. Действия Гаины были, возможно, спровоцированы настроениями в окружении императора в Константинополе, которые после начала восстания остготов приобрели антиготский характер: раздавались призывы выслать всех готов обратно за Дунай, а всех, не желающих уезжать, обратить в рабов ([75] pp.129-130). После разгрома римской армии и объединения всех готов под своим командованием, Гаина, почувствовав себя хозяином положения, начал диктовать свои условия императору Аркадию. Последний был вынужден назначить гота главнокомандующим всех армий Восточной Римской империи и выдать ему главных представителей антиготской партии. В течение последующих 6 месяцев Гаина со всей своей армией находился в Константинополе и фактически управлял империей. Но в июле 400 г. наступила развязка. Гаина решил вывести свои войска из города; во время движения возникли стычки с горожанами, они переросли в настоящее сражение, в котором горожане в основном применяли камни и подручные средства. После начала столкновений городские ворота были закрыты, поэтому часть готов не смогла покинуть город и была полностью перебита, а оставшиеся за воротами не смогли помочь своим товарищам; всего, по свидетельству древних авторов, было убито 7000 готов ([75] note 82, p.134). Остальная часть армии Гаины и он сам были вскоре уничтожены лояльными императору римскими войсками и гуннами.

Указанные события вызвали серьезную «чистку» в армии Восточной Римской империи. Все готские офицеры были либо казнены, как гот Фравитта – несмотря на то что именно он командовал римскими войсками, уничтожившими часть армии Гаины - либо покинули ряды армии, и в течение 20 лет после этого, как указывает А.Джонс, нет ни одного упоминания об офицерах-варварах на Востоке ([130] p.181). Иначе обстояло дело на Западе, где по-прежнему в армии преобладали варвары, и где командовал армией вандал Стилихон. Но, так же как за несколько лет до этого в Константинополе, на фоне мощной иммиграции варваров при дворе императора Гонория в Италии сложилась антииммигрантская партия во главе с дворцовым чиновником Олимпием, которая проявляла все бoльшую активность и недовольство Стилихоном и другими офицерами-варварами, высказывая сомнения в их благонадежности. До некоторого времени это не подрывало доверия между императором и его военачальником, которому ранее всецело доверял его отец – император Феодосий и который был женат на его родственнице – племяннице Феодосия. Но после того как подрос сын Стилихона, антииммигрантская партия стала его обвинять в заговоре против императора и в стремлении посадить на трон своего сына, внушая эту мысль императору Гонорию (20). И здесь, что называется, она нашла слабое место у императора. В 408 г. при участии последнего был составлен тайный план по устранению Стилихона, который и был приведен в исполнение. По сигналу, с привлечением римских военных подразделений, были убиты ряд преданных Стилихону генералов и чиновников. Сам Стилихон больше переживал о судьбе империи и императора Гонория, чем о своей собственной, поэтому он даже и не помышлял о том, чтобы двинуть против заговорщиков свои войска, состоявшие в основном из варваров. Когда к нему явились представители императора с приказом об его аресте, он безропотно подчинился. После этого ему немедленно предъявили приказ императора о его предании смертной казни и привели этот приказ в исполнение. Вслед за этим были убиты члены его семьи, его друзья, а также повсеместно начались жестокие убийства семей варваров, служивших в римской армии, проводимые «лояльными» римскими частями ([75] pр.170-175; [6] с.266-267). Это последнее обстоятельство указывает на истинный смысл произошедшего, которое заключалось не в борьбе двух придворных группировок и не в устранении государственного переворота, а в противостоянии двух культур. И сопровождался этот кризис такими же действиями, как и до этого в Восточной Римской империи – избиением варваров, как тех, что, возможно, были замешаны в предполагаемом перевороте, так и тех, кто, совершенно очевидно, в нем не участвовал. Но в отличие от последней, Западная Римская империя показала свою полную беспомощность (не говоря уже о чудовищности самого мероприятия): при помощи «лояльных» частей она уничтожила не варварских офицеров и солдат (которых еще попробуй уничтожить!), а их семьи, тем самым наживая себе лютых врагов в лице самих варваров, служащих в римской армии.

Результаты не заставили себя ждать: 30 тысяч готских солдат и офицеров, то есть бoльшая часть боеспособной армии Западной Римской империи, немедленно с полным вооружением покинула Италию и присоединилась к армии вестготов Алариха ([75] p.175; [130] p.185). Таким образом, армия фактически перестала существовать – и, как указывает английский историк М.Уитби, после этого события Западная Римская империя больше уже будет не в состоянии создать сколько-нибудь боеспособную армию ([81] p.288). Второй результат также не заставил себя ждать: Аларих, вместо того чтобы идти в Галлию и восстанавливать там порядок, о чем было договорено со Стилихоном и Гонорием, резко меняет свои планы и идет на Рим, вместе с примкнувшими к нему 30 тыс. варваров, бывших ранее под началом Стилихона и столь доблестно сражавшихся против него самого.

Дальнейшие события хорошо известны. Император Гонорий пытался собрать хоть какую-то армию, но безуспешно: шесть тысяч римских солдат, присланных из Далмации, были уничтожены армией готов на их пути к Риму. Тогда Гонорий пытается купить мир с готами посредством уплаты «дани». Аларих получает от Гонория деньги и в декабре 408 г. отводит свои войска от Рима, оставаясь на севере Италии в ожидании выполнения остальных обещаний. Тем временем приходит подкрепление от Восточной Римской империи – 4 тысячи человек. Гонорий использует эти войска своеобразно: вместо того чтобы организовать оборону Рима, он укрепляется с присланными подкреплениями в защищенной морем и болотами Равенне, оставив Италию на милость Алариху и отказываясь принимать его условия (21). Армия готов второй раз идет на Рим, но жители уговаривают их пощадить город – причем, в переговорах принимает участие даже папа, а готы – в большинстве христиане, хотя и сторонники арианского течения. В отсутствие императора, бежавшего из Рима, римский сенат, не имея для этого ни полномочий, ни легальных оснований, выбирает нового императора – Аттала (сыгравшего странную роль шута в исторической драме), который в свою очередь назначает самого готского вождя главнокомандующим империи. Эти действия отвлекают Алариха на некоторое время, и он, потеряв уже смысл происходящего, то строит совместно с новым псевдо-императором планы по управлению империей, собираясь даже послать часть своей армии в Африку для усмирения начавшегося там восстания, то продолжает вести переговоры с Гонорием по выделению земель для готов. Наконец, устав от двойственности сложившейся ситуации, Аларих разжаловал Аттала из императоров, лишил его короны и пурпурного плаща, но оставил при своем дворе, и в последний раз попытался вступить в переговоры с Гонорием – договорившись о личной встрече в нескольких милях от Равенны. Поскольку переговоры были сорваны вооруженной провокацией со стороны окружения императора, Аларих, для которого штурм хорошо укрепленной Равенны, по-видимому, не имел большого смысла, идет уже в третий раз на Рим, захватывает его после недолгой осады и дает своей армии несколько дней на его разграбление. Так впервые за свою тысячелетнюю историю Рим был полностью захвачен и разграблен.

Известный российский историк С.Ковалев полагает, что морально-политическое значение падения Рима 24 августа 410 г. столь велико, что эту дату можно считать концом эпохи античности ([28] с.820). Безусловно, взятие и разграбление Рима готами наглядно продемонстрировало, что прежние времена могущества Римской империи безвозвратно канули в прошлое. Тем не менее, это событие само по себе не привело к каким-то кардинальным изменениям. Аларих вскоре умер, вестготы ушли в южную Галлию, где и расселились, а Рим продолжал существовать, равно как и Западная Римская империя, хотя многие его жители попали в плен к варварам или были вынуждены бежать, бросив все свое имущество. Собственно, Аларих и не ставил перед собой цели уничтожения империи или Рима или захвата императорской власти, в основном его целью было получение земли для своего народа. Кроме того, поход на Рим в 408-410 гг. был спровоцирован убийством Стилихона и избиением семей варваров в Италии в 408 г. и был для Алариха и его армии своего рода «актом мести» за эти преступления. Судя по всему, армия Алариха и состояла в основном из тех 30 тыс. варваров, которые покинули римскую армию после этих событий. Во всяком случае, известно, что после присоединения к нему этих 30 тысяч, а также рабов-варваров и крепостных, сбежавших от своих римских господ, вся его армия насчитывала 40 тыс. человек ([75] pр.175-176). Можно себе представить, как все эти варвары жаждали отомстить Риму за причиненные им несчастья, - и если бы не стремление Алариха поддерживать среди них порядок и воздержанность ([10] с.301,307), то разрушения и страдания, причиненные городу, могли бы быть намного бoльшими.

В действительности, самым главным результатом описанных выше событий было исчезновение армии Западной Римской империи. Поскольку широкое привлечение готов, вандалов и других варваров в армию стало невозможным (22), то, как указывают историки, все последующие попытки военного набора в армию в течение V в. ни к чему не приводили ([14] с.360). Известны многочисленные случаи, когда молодые итальянцы и жители других провинций отрезали себе большой палец на руке или иным образом себя калечили, лишь бы избежать призыва. Дефицит населения в западных провинциях, особенно молодого и работоспособного, вследствие старения нации (см. главу II), был столь велик, что римские сенаторы и землевладельцы всячески препятствовали проведению набора в армию. Они, в частности, пролоббировали введение специального налога (так называемый aurum tironicum), составлявшего 5 фунтов (около 1,6 кг.) серебра и позволявшего получить освобождение от очередного призыва, и платили его за своих крепостных колонов, чтобы только их не забирали в армию ([130] p.618; [131] p.852). Для сравнения: раб в Древней Греции в IV в. до н.э. (где не было дефицита рабочих рук, но и не было такого наплыва военнопленных, как например, в Риме в период поздней республики) стоил в среднем 2 мины ([126] p.233), или около 2,5 римских фунтов серебра. То есть на ту сумму денег, которую платили римские землевладельцы в качестве рекрутского налога за своих крепостных в V в., в Древней Греции можно было купить двух рабов. При этом не было никакой гарантии, что этот рекрутский сбор опять не пришлось бы выплачивать при следующем призыве через год или два. Эти цифры демонстрируют, настолько велик был к этому времени дефицит рабочих рук в империи.

Потеряв свой главный источник пополнения армии – расселившихся на территории империи варваров, из которых она могла формировать, пусть варварскую по составу, но все же собственную, армию, под началом римских или романизированных офицеров, она теперь могла рассчитывать лишь на армии так называемых федератов – то есть тех же варваров, но уже под началом своих собственных вождей и под своими знаменами. Этим варварским армиям приходилось не только предоставлять целые провинции, которые тем самым фактически уходили из-под контроля империи, но и дополнительно платить деньги за их услуги. При этом сами эти армии были, во-первых, крайне ненадежными, во-вторых, при первом удобном случае превращались из защитников империи в захватчиков и грабителей, и в-третьих, их использование при отсутствии собственной армии привело к удивительному феномену, продолжавшемуся в течение приблизительно полстолетия - до самого конца Западной Римской империи - когда ею фактически управляли уже не императоры, а вожди варварских армий, и не в силу своего назначения или избрания римскими властями, а исключительно в силу того, что под их началом находилась армия варваров.

Первым примером такого вождя варваров был Аэций – хотя и римлянин по национальности, но проведший всю свою молодость среди гуннов в качестве заложника (23) и пользовавшийся среди них большим влиянием. Он решил вмешаться в борьбу за власть после смерти императора Гонория в 423 г. и привел в Италию 60 тысяч гуннов для поддержки самопровозглашенного императора Иоанна. Но выяснилось, что подошедшая до этого армия Восточной Римской империи уже свергла Иоанна и посадила на трон императрицу Галлу Пласидию и ее малолетнего сына Валентиниана III. Однако Аэция это не смутило – ведь главный его козырь: армия гуннов, - была под его началом. И вот императрица и император уже вынуждены принять его услуги в качестве главнокомандующего. В последующие 30 лет Аэций становится реальным властителем Западной Римской империи, а армия гуннов – фактически становится ее армией, побеждая в битвах ее внешних и внутренних врагов ([75] p.224, 244, 251).

Вот только несколько побед, одержанных гуннами Аэция. В 428 г. его войско в количестве 45 тыс. человек наносит поражение салическим франкам, вторгшимся в Галлию. После этой победы франки встают на службу империи в качестве федератов, получив для поселения земли на северо-востоке Галлии. В 436 г. гуннская армия Аэция разбивает бургундов, уничтожив их в количестве около 20 тысяч. После этого бургунды также получают земли (на востоке Галлии) и становятся федератами империи. В свою очередь, когда у гуннов появился новый лидер – Аттила, и они выступили против Западной Римской империи, Аэций собирает все армии федератов – не зря он с ними все это время выстраивал отношения – и выступает против Аттилы. В знаменитой «битве народов» в 451 г. на Марианских полях объединенное войско Аэция, состоящее из франков, бургундов, вестготов и аланов, в течение целого дня сражается с армией гуннов и наносит ему чувствительный урон (24). На следующее утро Аттила с остатками своей армии все еще на поле битвы, укрывшись за фургонами. Вожди варваров рвутся в бой, чтобы завершить разгром. Но Аэцию не нужно полного уничтожения гуннов, очевидно, он рассчитывает еще использовать их в будущем против других своих варварских врагов-союзников. И он приказывает армиям варваров возвращаться домой, оставляя Аттилу с остатками его гуннского войска на поле сражения ([75] p.293).

Расчет Аэция мог оказаться верен: Аттила умер спустя два года, хотя и успел за это время навести ужас на Италию, но гунны после этого возможно могли еще, как и раньше, послужить империи. Чего Аэций не смог предвидеть – что он сам почти одновременно с Аттилой падет от руки Валентиниана III, который коварно заколол безоружного военачальника. Нельзя сказать, что попытки свергнуть ненавистного императору вождя варваров не предпринимались раньше. В 432 г. императрица Галла Пласидия сместила его со всех постов, и назначила главнокомандующим графа Бонифация. У него также была своя армия, как и у Аэция, и он заявил свои права на часть территории империи (в частности, на африканские провинции), а в «награду», с тем чтобы не допустить полного развала империи, получил от императрицы должность главнокомандующего. Но Аэций не собирался уступать своего места. Он привел своих гуннов, и после нескольких месяцев военных действий между двумя маршалами – бывшим и вновь назначенным – Бонифаций погиб, а императрица была опять вынуждена восстановить вождя гуннов в своих правах военачальника империи. Возможно, унижение, испытанное тогда юным императором Валентинианом III и его матерью и вечная зависимость от всесильного Аэция и его варварских армий в последующие годы, которые не давали ему покоя всю жизнь, и привели к трагической развязке – коварному убийству безоружного маршала во время аудиенции у императора в 454 г.

Убийство Аэция не принесло улучшения, скорее наоборот. Валентиниан III через несколько месяцев был сам убит двумя варварами – помощниками Аэция, которые отомстили за смерть своего вождя. А Италия, лишившись твердой руки, подверглась нашествию вандалов. Рим в 455 г. подвергся такому грабежу, разрушению и опустошению, что взятие его армией Алариха в 410 г. могло показаться детской забавой. С тех пор само имя народа вандалов стало нарицательным: вандалы в современном понимании - это дикари, творящие чудовищные и бессмысленные разрушения, хотя когда-то это был всего лишь один из народов, живших по соседству с Римской империей.

Надо сказать, что упадок империи на Западе в период правления Валентиниана III (425-455 гг.) достиг крайней степени. Помимо исчезновения собственной армии, резко сократились доходы со всех провинций, и уже никакие меры по введению дополнительных налогов, таких как рекрутский налог (aurum tironicum), не могли улучшить ситуацию. Еще в 413 г. император Гонорий был вынужден снизить ставки земельного налога, приносившего основные доходы в бюджет империи, в ряде итальянских провинций в 5 раз – якобы сроком на пять лет; но по истечении этого периода налог был снижен еще более – до 1/7 его прежнего уровня. Аналогично, в 440 г. ставки налогов на Сицилии были снижены в 7 раз, а в 442 г. – в 8 раз снижены ставки земельного налога в западно-африканских провинциях. Такая же ситуация сложилась и в Испании и Галлии, где, судя по всему, ставки налога также были существенно снижены ([130] p.204). По оценкам, доходы от земельного налога в Галлии с 400 г. по 450 г. сократились приблизительно в 3 раза ([75] note 62, p.254). Доходы Западной Римской империи от двух африканских провинций: Нумидии и Ситифенской Мавритании, - в 445 г. составили 15 000 солидов – приблизительно в 100 раз меньше, чем доходы Восточной Римской империи от одного лишь Египта ([130] pp.462-463). При этом, даже если учесть возможный доход от всех четырех африканских провинций, остававшихся под контролем Западной Римской империи до того, как две из них (Проконсульская и Бизацена) перешли под контроль вандалов в 442 г., то и тогда доходы от всей западной Африки в 445 г. составили бы лишь 2% от дохода, приносимого Египтом (25). И это несмотря на то, что эти провинции в Западной Римской империи в IV-V вв. считались самыми богатыми ([81] p.2). Приведенные выше цифры хорошо показывают, каких размеров в Западной Римской империи достиг экономический кризис, превратившийся к тому времени в экономическую катастрофу.

Отчаянное состояние финансов империи не могло не вызвать озабоченности Валентиниана, который писал в 444 г. о том, что доходы бюджета не покрывают даже самые необходимые расходы. В том же году он ввел новые налоги – налог на сенаторов и налог с продаж в размере 1/24 от всех сделок купли-продажи ([75] p.253). Но эти меры не были способны исправить положение. Снижение налоговых поступлений объяснялось дальнейшим сокращением населения в западных провинциях, а раз некому было работать на полях, то не с чего было и платить ни земельный, ни другие налоги. Именно этим объясняется упорное противодействие землевладельцев императорской власти, частые перевороты и установление власти местных помещиков в провинциях. В одних только африканских провинциях в начале V в. было несколько таких переворотов, но с ними до поры до времени справлялись присылаемые из Италии войска, пока наконец местные землевладельцы не пригласили туда вандалов (429 г.) – чтобы окончательно избавиться от императорского фискального гнета ([81] p.296). И уже после того, как вандалы установили контроль над половиной африканских провинций в 442 г., и все попытки императорской власти с ними справиться закончились безуспешно – Валентиниану пришлось согласиться с требованиями африканских землевладельцев и снизить земельный налог в 8 раз.

Таким образом, параллельно с обезлюдением и окончательным финансовым крахом западных провинций в течение V в. происходил и процесс их перехода под контроль варваров. В некоторых случаях инициаторами этого процесса, как в африканских провинциях, были римские землевладельцы, недовольные слишком высоким уровнем налогов, в других случаях основной причиной была слабость императорской власти и наличие огромного количества незанятых земель в провинциях. При этом императоры Западной Римской империи и их военачальники, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, пытались придать этому процессу иное внешнее обличие. Варвары по договору с императором как бы являлись союзниками империи (даже разграбившие Рим вестготы и гунны, уничтожавшие и уводившие в рабство толпы римских граждан), а провинции как бы оставались римскими, но предоставлялись варварам в управление - в счет их услуг перед империей. Такое соглашение очень напоминает ленный договор в феодальной Европе – между вассалом и сюзереном. Но в отличие от него, римская империя, кроме предоставления земель, еще уплачивала варварам дань золотом или зерном, также якобы в счет их услуг (26). Кроме того, обязательства варваров перед империей были весьма неопределенными, и в основном сводились к защите тех самых провинций, которые им уже были переданы, и от которых центральная власть и так уже ничего не получала. Вот один характерный пример в этом отношении, который приводится известным английским историком Д.Бьюри. Когда Аэций перед «битвой народов» в 451 г. пытался уговорить вождя вестготов Теодорика выступить вместе с франками и бургундами против гуннов Аттилы, то Теодорика убедила, пишет Д.Бьюри, не необходимость выполнять свои обязательства союзника Рима, а тот факт, что Аттила уже начал движение в сторону принадлежащей вестготам Аквитании (юго-запад Галлии) и мог, в случае разгрома франков и бургундов, разграбить и Аквитанию – владение Теодорика ([75] p.293).

В результате захвата варварами земель империи, а также в результате фактического отделения ряда провинций (Британии, Арморики на северо-западе Галлии, Испании, Африки и других), под контролем императорской власти к середине V в., как указывает М.Уитби, фактически оставались лишь Италия и юг Галлии ([81] p.297). В сущности, Западная Римская империя была к этому времени уже давно обречена, и даже удивительно, что она все же смогла просуществовать почти до конца V в. Сразу после смерти Валентиниана III на смену Аэцию приходит новый вождь варваров – Рицимер. Будучи варваром, он не мог стать императором и формально был лишь главнокомандующим, но фактически 16 лет являлся правителем Римской империи ([130] pp.240-241). Даже на выпущенных в то время римских монетах выбита его монограмма ([75] note 82, p.333), хотя это всегда являлось прерогативой императора. Но если Аэцию удавалось ладить с одним императором, то Рицимеру – нет, он сам по своему желанию свергал и сажал на трон императоров, которые фактически выполняли его приказы. За 16 лет его правления сменилось 4 императора, причем двоих из них: своего бывшего приятеля Майориана и императора Анфемия, - Рицимер сам же и убил. Как видим, император Западной Римской империи в последние 2 десятилетия ее существования стал совсем уже номинальной фигурой, главной фигурой был тот, за которым стояла хоть какая-то военная сила, пусть даже не своя, а союзная. Хотя у Рицимера не было никакой собственной военной силы, но он довольно успешно применял прежнюю тактику: так же как ранее Аэцию, ему удавалось использовать одни варварские армии в борьбе с другими и справляться таким образом со многими военными угрозами. Так, для отражения атак вандалов на Сицилию он привлек гуннов, а для отражения нашествия на юг Галлии бывших союзников Рима вестготов, он пытался использовать франков и бургундов.

Но при всех его прекрасных военных и дипломатических способностях, ему не удалось воспрепятствовать дальнейшему сокращению территории, контролируемой империей. После захвата вандалами Сицилии, Сардинии и Корсики, а вестготами – южной Галлии, эта территория к 475 г. сократилась лишь до самой Италии. И наступила окончательная развязка. В 475 г. следующий вождь варваров – главнокомандующий империи Орест, варвар, женатый на римлянке, решил свергнуть законного императора Западной Римской империи Непота и провозгласил императором своего сына Ромула. Поскольку этот шаг не получил одобрения императора Восточной Римской империи, то он, строго говоря, не был законным. Но кого это уже интересовало в то время? В течение года Орест правил империей от имени своего сына, пока не произошло восстание в армии варваров, бывших под его началом. Возможно, как пишет Ф.Лот, они были недовольны нерегулярной оплатой, поступавшей от императора ([151] p.260), а возможно, просто решили улучшить свое материальное положение. Они потребовали, чтобы им была передана в собственность 1/3 всех земель в Италии, аналогично тому, как это уже произошло во многих бывших римских провинциях на Западе. Поскольку романизированный Орест не осмеливался приступить к передаче варварам земель в колыбели Римской империи, то солдаты убили его и выдвинули другого вождя – скира Одоакра, которого провозгласили своим королем. Одоакр в том же 476 г. заставил отречься от престола императора Ромула, а еще спустя 4 года был убит последний законный, то есть утвержденный восточным императором, западный император Непот. Фактически провозглашение королем варвара Одоакра и отсутствие всякой даже формальной юридической преемственности нового государства по отношению к римской императорской власти означало де юре и де факто конец Западной Римской империи. Так исчезло государство, просуществовавшее в общей сложности 1200 лет (27): исчезло не в результате революции или нашествия несметных полчищ врагов, а в результате вымирания собственного народа, не в силах даже затормозить этот процесс и цепляясь из последних сил за возможность хоть ненадолго продлить свое существование.

(1) [55] VI,II,2; VI,II,5; VI,II,6; VI,II,7 и IX,I,9; IX,II,5; IX,IV,11; X,II,3; XIV,I,17; XIV,I,29; XVI,I,5

(2) [2]; [49]; [58]; [74]; [80] p. 321; [99]; [110] pp.408-644; [117] pp.153-161; [131]; [138] pp.40-42, 52; [149] p.29; [151]; [160]; [161]; [176] S.3; [190] p.169; [195]

(3) Формально юридическое равенство всех жителей империи было признано в 212 г., но фактически различия в статусе разных народов, входивших в империю, исчезли уже в течение II в. н.э.

(4) Число рабов в Римской империи начало сокращаться уже при Августе, когда уменьшился приток военнопленных, и ко II в. н.э. рабы составляли незначительный процент населения. См. более подобно главу II и комментарии к ней.

(5) Некоторые из этих дорог и даже мосты используются до настоящего времени, без какой-либо серьезной реконструкции.

(6) Сеть почтовых станций для быстрого проезда государственных чиновников и посыльных.

(7) Здесь и далее в скобках указываются годы правления.

(8) Даже для людей свободных профессий (в т.ч. наемных рабочих, прислуги и т.д.), было введено правило, по которому они после определенного числа лет, проведенного на одном месте, уже не могли больше его покинуть.

(9) Вышесказанное не является чем-то новым: многие историки отмечали, что, поскольку историю в Риме писали представители аристократии, то те императоры, которые с ней не ладили, прослыли «плохими», и их с тех пор обвиняют во всех смертных грехах (см., например [130] p.7; [49] с.149)

(10) по имени императора, правившего в те годы в Византии

(11) Французский король Иоанн Добрый попал в плен к англичанам, и правил его наследник – дофин Карл

(12) По оценкам, в начале XVI в. пустующие земли составляли около 1/3 всех крестьянских земель в Польше ([8] с.61)

(13) Император Констанций правил Римской империей совместно с Диоклетианом и в его ведении находилась западная половина империи. С этого началась практика правления двух императоров, приведшая к V в. к разделению империи на две половины.

(14) Что и произошло в дальнейшем (в V веке) в Западной Римской империи – см. далее.

(15) В Галлии по этой причине наибольшему опустошению подверглись в основном северные, особенно северо-восточные, провинции, что, впрочем, естественно – крестьяне бежали от неспокойных границ вглубь страны, да и климат на юге Франции лучше для сельского хозяйства. Именно поэтому, очевидно, к V-VI вв. преобладание галло-римлян в составе населения было заметно лишь на юге, а на севере преобладали франки

(16) В отличие от указанных территорий, Румыния (бывшая Дакия в Римской империи) до сих пор говорит на языке, произошедшем от латинского. Дело в том, что Дакия была утрачена Римом не в результате исчезновения романизированного населения с последующим заселением иными народами, как в указанных примерах, а в силу иных обстоятельств. В 274 г. император Аврелиан решил оставить Дакию по военно-стратегическим соображениям – он предпочел отвести войска к югу от Дуная, вернувшись к этой прежней естественной границе империи. Однако после отвода войск и отъезда части жителей в Дакии, по-видимому, осталось значительное население, говорившее на латыни, и в последующие столетия даже мощные волны переселений народов, прокатывавшиеся через Румынию, не привели к полному уничтожению там латинского языка, как в прирейнских областях.

(17) Слово «варвар» в то время использовали сами римляне для обозначения всех не граждан империи. Но в основном речь идет о германских и славянских народах, живших к северу и северо-востоку от Римской империи.

(18) Их число было точно установлено при переправе в Африку, для чего требовалось определенное количество судов.

(19) После этого поражения Рим был даже вынужден срочно провести коренную реформу армии.

(20) Сам Стилихон, будучи варваром, по тогдашним римским понятиям, не мог ни при каких обстоятельствах претендовать на роль императора. Но его сын, будучи фактически императорских кровей, вполне для этого годился. Однако последующее расследование, несмотря на применение пыток и других суровых мер дознания, не дало никаких доказательств или признаний в том, что Стилихоном планировалось свержение императора.

(21) Условия Алариха были, в целом, достаточно обычными: земли на севере империи (в провинции Норик) для поселения готов и обеспечение зерном в обмен на обязательство защищать границы империи.

(22) Во всяком случае, варварские имена там после этого больше почти не встречаются (см. [130] p.177)

(23) Обмен заложниками был обычной практикой в целях обеспечения мира или выполнения условий достигнутого соглашения.

(24) Под началом Аэция в этот момент также были и «римские» воинские подразделения, о составе которых ничего не известно, и о которых не слышно ни до этого момента, ни в последующие годы. Наиболее вероятно, большую часть их составляли набранные по такому случаю наемники-варвары, возможно под командованием римских офицеров. Такие части часто оказывались ненадежными защитниками от других варваров. Например, именно такие «римские» войска, состоявшие из недавно набранных наемников-варваров, которым было доверено защищать перевалы в Пиренеях, по сведениям античного автора Оросия, беспрепятственно пропустили через них на территорию Испании остготов, вандалов и свевов в 409 г. ([130] p.200)

(25) С учетом того, что в Проконсульской и Бизацене было примерно такое же количество обрабатываемых земель, что и в двух первых провинциях ([195] p.343)

(26) Слово «дань» в данном случае, пожалуй, лучше отражает суть взаимоотношений, чем какое-либо другое.

(27) Формально Римская империя не исчезла, а продолжила свое существование в лице Восточной Римской империи (Византии). Но это было уже совсем иное государство, имевшее слишком мало общего с Римом периода его расцвета.

Первая книга

Книга 1, Юрий Кузовков, "Глобализация и спираль истории"
Часть 1, Глава 1

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. Гибель античного мира – апокалипсис в истории человечества

Первая книга

Книга 1, Юрий Кузовков, "Глобализация и спираль истории"Часть 1, Глава 1

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ. Гибель античного мира – апокалипсис в истории человечества

Книга 1, Юрий Кузовков, "Глобализация и спираль истории"
Часть 1, Глава 1