Публицистика
Стратегия развития России

Правительство не знает, как справиться с кризисом, и не хочет ничего делать

О затянувшемся дежавю

«Эксперт», № 25, 15-21.06.2015

Александр Привалов

ФОТО: ЭКСПЕРТ
Александр Привалов

Вижу в ленте заголовок: «Алексей Улюкаев: России нужны пятьдесят лет роста, чтобы стать экономической супердержавой» — и что-то мне вспоминается очень знакомое

Пытаюсь сообразить, что именно. Первым почему-то всплывает соседский президент со своим знаменитым «Жить будете плохо, но недолго», но это ложный след. Наш министр говорит почти прямо обратное: что жить не очень хорошо мы будем очень долго. И нечто до неразличимости похожее слышали мы не слишком давно, но уже в прошлой жизни, от нашего же министра… К счастью, Yandex conservat omnia — и загадка быстро решается. В марте 2009 года тогдашний министр и даже вице-премьер Кудрин выразился так: «Россиянам не стоит ожидать, что следующие пять-десять, а может быть, двадцать или даже пятьдесят лет они смогут жить в таких же комфортных условиях, что и раньше». Разные министры, очень разные времена, а значат обе фразы совершенно одно и то же: мы не знаем, как добиться заметных сдвигов к лучшему в сколько-нибудь обозримой перспективе. Как тогда не знали, так и теперь не знаем — и отчего-то нимало по этому поводу не огорчаемся; во всяком случае, ни тени сомнения в правильности проводимой политики с микроскопом не сыскать.

Беда, однако, в том, что если серьёзные, заметные не только в статотчётах, но и в реальной жизни результаты не намечаются на завтра-послезавтра, то на практике неотвратимо выходит обучение ишака богословию. «Чего ты добился за год?» — «Как чего? Учу! Вот увидишь, о повелитель, через двадцать лет этот ишак превзойдёт любого имама!» (Сейчас бы Насреддин добавил: и в рейтинге Doing business Мирового банка второе место займёт. Почему второе? Потому что ишак.) Неловко напоминать, но «немецкое чудо» было явлено миру за каких-нибудь десять лет, да и мы запустили спутник через двенадцать лет после окончания страшной войны. На самом-то деле и Германия, и СССР к концу 1950-х всё ещё были, на сегодняшний взгляд, очень бедны, но темпы выхода из послевоенной разрухи и там и там были великолепны — они сами по себе порождали оптимизм… Мы же никуда не торопимся; за быстрыми успехами мы не гонимся, а небыстрые как-то и сами не очень выходят.

Взять хоть процитированный выше разговор Улюкаева с BBC; об экономической политике там упоминается лишь мимоходом (основная речь о том, что не из-за санкций дела в нашей экономике обстоят так кисло, а из-за более глубоких причин), но несколько фраз всё же есть. Например: «Другая причина (трудностей в экономике. — А. П.) — структурные и институциональные проблемы, которые накопились у нас за многие годы». Простите, но если за все эти годы вы ничего решительного с оными проблемами так и не сделали, хоть перестаньте наконец называть их ключевыми — неловко же. Или: налоговое бремя у нас невелико по сравнению с развитыми странами, но у стран с хорошими темпами роста оно бывает куда ниже: «Нам надо приглядеться к этому и предложить какие-то решения в этом вопросе». Ну так приглядитесь, предложите; вам об этом кричат уже который год — чего ждать-то? Особенно странно, что кардинальная перемена в положении страны, случившаяся больше года назад, на экономполитике практически не отразилась. Разве что появилось модное слово «импортозамещение», так и оно пока больше слово, чем дело.

Но сколько-нибудь фронтального импортозамещения быть и не может, поскольку в экономике попросту нет денег — ни на него, ни вообще на что бы то ни было, кроме (возможно) двух-трёх особо опекаемых властью направлений. Власти любят рассказывать, как благотворно они устроят проектное финансирование; это чудесно, но это каких-то жалких пятьдесят — ну пусть сто миллиардов рублей, ни на волос не меняющие ситуацию тотального безденежья. Они будут вишенкой на торте, которого нет. С мая до мая реальная денежная масса в стране сократилась процентов на семь-десять — если ВВП в нынешнем году снизится на пять, нам незаслуженно повезёт. Любой обыватель наизусть расскажет, каковы, по мнению экономической власти, были бы последствия перемен в экономической политике: ну, там, разгул инфляции, проблемы с выполнением социальных обязательств и так далее — мы слышим эти мантры уже много лет. Но мы почему-то совсем не слышим, каковы последствия неизменности этой самой политики. А ведь тут очень есть что назвать: банкротства, остановка производств, отсутствие заметных инвестпроектов, зримый спад благосостояния населения. Но менять политику никто не собирается — мы так и будем «решать институциональные проблемы и улучшать инвестиционный климат».

Возможно, неизменный отказ денежных, да и вообще экономических властей даже обсуждать альтернативы своим действиям базируется на специфике их зрения: глядя за окно, они видят совсем не то, что простые смертные. Выступая на банковском конгрессе, глава ЦБ Набиуллина назвала два сценария развития экономики России. Негативный: цены на нефть снова начнут расти, и «это даст повод расслабиться»; роста никакого не будет. Позитивный: произойдёт переориентация экономики, структурные реформы, будет развиваться обрабатывающая промышленность и сектор услуг. Но про эти два сценария мы слышим с прошлого века, и убедительность дилеммы, вежливо говоря, поистёрлась. Потому хотя бы, что никто не знает, откуда на всё это возьмутся деньги: г-жа Набиуллина заметила только, что денежное смягчение находит опасным — как всегда, в смысле инфляции и валютного курса. На иной взгляд, названной развилки просто нет, и куда интереснее было бы посравнивать другие два — похоже, более жизненных сценария. Первый: всё как сейчас, и политика, и её следствия: упадок целых отраслей, снижение потребительского спроса и так далее. Второй: самая забубённая альтернатива. Скажем, резкое смягчение денежно-кредитной политики, налог на вывод капитала, всевозможные налоговые льготы, стимулирующие рост, пятилетние налоговые каникулы для малого и среднего бизнеса. Да пятилетняя же заморозка тарифов; да циклопическая программа строительства дорог; да пусть хоть и фиксированный на какое-то время курс. В обоих случаях понятно, кто что делает и кто чего не делает — будет смысл всерьёз говорить о выборе, находить компромиссы. Действовать.

Источник: expert.ru/expert/2015/25/o-zatyanuvshemsya-dezhavyu/