История русского протекционизма и его роль в истории России
Как политика протекционизма спасла Россию от позора
«Военное обозрение», 19.04.2015
Дмитрий Зыкин
Да, мы проиграли Крымскую войну, но победители, по сути, своих целей не добились
Протекционистское двадцатилетие России первой половины XIX века связано с министром финансов Егором Францевичем Канкрином.
Уже во время войны 1812-1815 годов Канкрин зарекомендовал себя отличным управленцем. Именно он отвечал за снабжение русской армии продовольствием и фуражом. Мало того, Кутузов оценил и военный талант Канкрина, привлекая его к разработке планов движения войск.
Когда боевые действия перенеслись за пределы России, Канкрину пришлось улаживать многие спорные финансовые вопросы. Правительства союзных с нами государств выставляли значительный счет за содержание русских армий, а Канкрину удалось показать несостоятельность большинства претензий.
После войны Егор Францевич занимал целый ряд важных административных постов, где проявился себя борцом за интересы казны.
Помимо навыков практического управления Канкрин внес вклад и в экономическую науку. Он не считал Адама Смита непререкаемым гуру и прямо говорил, что хотя покровительственную систему и есть за что критиковать, но многим государствам нельзя от нее отказываться.
Сторонники идей свободной торговли твердили тогда о том, что дешевле импортировать готовую продукцию из-за рубежа, а раз дешевле, то и выгоднее. Канкрин на это возражал, что отсутствие промышленности означает утрату независимости. Даже если себестоимость отечественных товаров окажется выше иностранных, нельзя России оставаться земледельческой и торговать лишь сырьем и необработанными продуктами с полей.
С тех пор прошло много лет, но аргументы противников протекционизма остались неизменными, хотя они многократно опровергались еще во времена Канкрина.
Предостерегал он и от другой крайности. Пренебрежение сельским хозяйством, чрезмерный индустриальный крен приведет к потере продовольственной безопасности. Государство, считал Канкрин, должно вмешиваться в управление экономикой дабы не допустить несбалансированного развития. Очевидно, что этот подход не потерял своей актуальности до сих пор.
Многие годы министр финансов отбивался от критиков, и возможно, тогдашние «свободные рыночники» быстро бы его свалили, но сам Николай I поддерживал точку зрения Канкрина. Как-то посещая московскую выставку, царь обратился к отечественным бизнесменам со словами: «заводите и размножайте ваши заведения, на все иностранное возвышу пошлины, если станете достигать усовершенствований».
В чем же заключался протекционизм по Канкрину? В тарифах прошлых лет регулярно присутствовал запрет на импорт довольно широкого круга товаров. Канкрин считал, что лучше закупки разрешать, но облагать их очень высокой пошлиной. Тем самым государство повысит таможенный доход, а отечественный предприниматель все равно получит привилегию.
Руководство нашей страны резонно полагало, что Россия не должна превращаться в заповедник для архаичной промышленности, полностью огражденной от иностранных конкурентов. Соперничество с передовыми странами может оказать благотворное воздействие на экономику, если тарифная система будет хорошо продуманной.
Свободная торговля убивает наше производство, но опасна и другая крайность. Если долго поддерживать слишком высокие протекционистские барьеры, то, промышленник, избалованный гарантированным сбытом, потеряет стимулы для внедрения новых технологий, повышения качества и снижения цены своей продукции.
В целом же меры Канкрина находились в русле хорошо отработанной протекционистской модели. Он с успехом повторил то, что уже многократно доказало свою эффективность в европейских странах. Импорт сырья облагался сравнительно небольшой пошлиной по сравнению с привозом индустриальной продукции.
Конечно, российский экспорт продолжал оставаться сырьевым, в основном сельскохозяйственным. Европа, уже давно создавшая мощную промышленность, не нуждалась в российских фабрикатах. Однако Россия, развивая свое производство, быстро двигалась по пути импортозамещения, и все больше обеспечивала потребности своего внушительного внутреннего рынка.
Николаю I и его министру Канкрину наша страна обязана многим, и неудивительно, что именно эти два человека до сих пор подвергаются совершенно неадекватной критике. Как же! Они же посмели замахнуться на «святое» - на учение Адама Смита. Канкрину постоянно ставят в упрек его отрицательное отношение к железным дорогам. Мол, в Европе уже во всю ходят поезда, а в России министр финансов препятствует прогрессу. Однако в те годы были очень сильные сомнения, что в наших тяжелых климатических условиях паровозное движение окажется эффективным.
В экспериментальных целях сначала построили короткую Царскосельскую дорогу. Вскоре начались работы по создании железнодорожного сообщения между Варшавой и Веной, а в 1841 году уже было готово финансовое обоснование знаменитой дороги из Петербурга в Москву. Все это произошло при Егоре Канкрине. Конечно, можно сказать, что железнодорожное строительство началось не благодаря, а вопреки министру, но согласитесь, это универсальный «аргумент», который нетрудно применить к кому угодно.
Канкрин оставался на посту министра практически до самой смерти. Лишь после того, как он серьезно заболел, царь разрешил ему уйти в отставку в 1844 году. Вскоре Канкрин умер. Новым министром финансов стал Федор Павлович Вронченко, которому тут же пришлось отбивать натиск лоббистов свободной торговли.
Некий крупный бизнесмен Попов написал аналитическую записку, в которой указывал, что Россия проигрывает конкуренцию Канаде, Австралии и США на европейском рынке сырья. Он прогнозировал, что если не изменить тарифную политику, отменив вывозные пошлины, то внешняя торговля нашей страны придет в упадок. Более того, Попов писал, что на пути импорта тоже не следует ставить серьезных преград. Как водится, в записке говорилось и о том, что протекционизм порождает контрабанду.
Эта записка дошла до Председателя Государственного Совета графа Орлова и произвела на него солидное впечатление. Он доложил Николаю I о вопросах, которые поднял Попов, и царь потребовал у нового министра подробного ответа. Вронченко твердо отстаивал покровительственный тариф.
Кстати, в это время появилась фундаментальная работа Фридриха Листа «Национальная система политической экономии», в которой известный немецкий специалист буквально разгромил многие рассуждения Адама Смита. Кроме критики, Лист дал и всеобъемлющее теоретическое обоснование протекционистской системы.
Вооружившись выписками из Листа, и указывая на последствия либерального тарифа 1819 года, Вронченко доказывал, что свободная торговля разрушит промышленность нашей страны. Однако англичане уже развернули сильнейшую пропагандистскую кампанию за свободную торговлю, и граф Орлов, поверил не Вроченко и не выдающемуся ученому Фридриху Листу, а газетной статье из британской Morning Chronicle.
После долгих споров сошлись на том, что умеренное снижение протекционизма может быть полезным для российской экономики. Но фактически Вронченко пошел лишь на символические уступки. Например, он согласился отменить пошлину на чай, который шел транзитом через Россию, и в нашей стране не производился. Кое-какие товары из ранее запрещенных к ввозу он разрешил, но обложил их высокой пошлиной.
Тем не менее давление на министра финансов продолжилось, а тут еще и вмешались англичане. Британское правительство соглашалось допустить на свой рынок некоторые сырьевые товары из России в обмен на поставки к нам своего фаянса.
Как видим, англичане продолжали придерживаться старого принципа: стимулируй экспорт готовой продукции и облегчай ввоз сырья. Руководство нашей страны в этом вопросе согласилось с предложениями Англии. Нашему бюджету, страдавшему от значительных военных расходов, нужны были деньги, а экспорт продолжал оставаться сырьевым.
Вместе с тем, в России уже появился влиятельный слой отечественных бизнесменов, которые работали на внутреннем рынке. Они поддерживали Вронченко и противостояли эскортному лобби, которое добивалось свободы торговли. После долгих согласований интересов всех противоборствующих групп влияния решено отменить пошлину на вывоз сала и пеньки, одновременно снизив пошлины на некоторые импортные изделия легкой промышленности.
Кроме того, после тщательного исследования положений старого тарифа, обнаружилось, что затруднялся ввоз отдельных материалов, необходимых нашим предприятиям. Это упущение Канкрина было исправлено. Очередное понижение пошлин произошло в 1850 году, но и в этом случае упрощался ввоз сырья, в котором были заинтересованы предприятия реального сектора. То есть и новый министр зорко следил за тем, чтобы налоговое обложение, а пошлина - это де-факто налог, способствовало развитию заводов и фабрик в России.
Вскоре началась Крымская война, и ее результаты используют для доказательства ошибочности пути, по которому вел страну Николай I. Если все было так хорошо, то почему же Россия так оглушительно позорно проиграла? Это очень серьезный аргумент, и ход Крымской войны заслуживает специального рассмотрения. На этот счет портал KM.RU публиковал отдельный материал. За подробностями отсылаю к нему. А здесь скажу следующее.
Против России тогда выступили три империи (Британская, Французская и Османская) и одно королевство (Пьемонт-Сардиния).
Что такое Британия тех времен? Это гигантская страна, промышленный лидер, лучший в мире военный флот. Что такое Франция? Это - третья экономика мира, второй флот, многочисленная и хорошо обученная сухопутная армия. Нетрудно заметить, что союз этих двух государств уже давал такой резонансный эффект, что объединенные силы коалиции располагали совершенно невероятной мощью. А ведь была еще и Османская империя.
Антироссийская коалиция преследовала следующие цели. Согласно ее планам, от России должны были быть отторгнуты Аландские острова, Финляндия, Прибалтийский край, Крым и Кавказ. Кроме того, восстанавливалось Польское королевство, а на Кавказе создавалось независимое государство «Черкессия», вассальное по отношению к Турции.
Это еще не все. Дунайские княжества (Молдавия и Валахия) находились под протекторатом России, но теперь предполагалось передать их Австрии. Иными словами, австрийские войска выходили бы на юго-западные границы нашей страны.
Трофеи хотели поделить так: Прибалтику - Пруссии, Аландские острова и Финляндия – Швеции, Крым и Кавказ – Турции. Черкессию получает предводитель горцев Шамиль, и, кстати, во время Крымской войны его отряды тоже воевали против России.
В конце войны к Британии, Франции, Османской империи и Сардинскому королевству открыто присоединилась Австрия. Спустя несколько дней с угрозами Петербургу выступила и Пруссия.
Таким образом, Россия проиграла войну только потому, что силы оказались слишком уж неравны. Однако победитель практически ничего не добился. Далеко идущие планы фактического раздела западной и южной части России потерпели полный крах, Россия даже не заплатила контрибуцию, и уступила лишь крошечный кусочек земли в устье Дуная.
Правда, Россия потеряла право держать на Черном море военный флот, но такого же права лишалась и «победительница» Османская империя.
«Итоги кампании мало повлияли на расстановку международных сил. Дунай было решено сделать международной водной артерией, а Черное море объявить нейтральным. Но Севастополь пришлось вернуть русским. Россия, ранее занимавшая в Центральной Европе доминирующие позиции, на ближайшие несколько лет лишилась своего былого влияния. Но ненадолго. Турецкая империя была спасена, и тоже только на время. Союз Англии и Франции не достиг своих целей. Проблема Святых земель, которую он должен был решить, даже не была упомянута в мирном договоре. А сам договор русский царь аннулировал через четырнадцать лет», - вот так охарактеризовал итоги Крымской войны Кристофер Хибберт.
Таким образом, итоги Крымской войны, напротив, доказали эффективность протекционистской политики. Благодаря ей, Россия набрала такую силу, что выстояла в борьбе с коалицией сверхдержав феноменальной мощи.
Источник: topwar.ru
Уроки истории: донецкий уголь вместо английского
«Военное обозрение», 24.04.2015
Дмитрий Зыкин
Как государство российское проводило протекционистскую политику после Крымской войны
Едва закончилась Крымская война, как преемник Николая I, Александр II, приказал готовить новый таможенный тариф.
Стоит сказать несколько слов о том, на каком фоне началась столь важная работа. В стране висел пьяный воздух свободы, слишком пьяный. Так называемые «лидеры общественного мнения» практически полностью доминировали в идейном плане. Они бредили фантазиями о невидимой руке рынка, и на все лады клеймили позором старую систему протекционизма.
В очередной, в который уже раз, тиражировался лукавый аргумент о том, что снижение покровительственной защиты приведет и к снижению цен на импорт, а значит и к выгоде потребителей.
Немногие сторонники протекционизма, которых почти и не допускали к прессе, объясняли, что если разорится российская промышленность, то на какие же деньги наш потребитель будет покупать пусть даже и подешевевшие товары? Значительная часть крестьян по нескольку месяцев в году работает на фабриках, обеспечивает их дровами, занимается извозом грузов и так далее. Они неизбежно потеряют свой доход и ежегодно будут превращаться в безработных на время, когда полевые работы заканчиваются.
Этот экономический аргумент уже сам по себе логичен и убедителен, но кроме него есть и соображения безопасности. Если начнется война и блокада, кто же обеспечит Россию импортом? Никто. А свои отрасли промышленности придут в упадок вместе с отменой пошлин.
Вы будете смеяться, но тогдашние либералы-рыночники всерьез утверждали, что свободная торговля и есть лучший гарант мира! Мол, зачем воевать, если все можно купить друг у друга? Установятся тесные торговые связи, и война окажется невыгодной всем сторонам. Экономическая взаимозависимость сделает нежелательной конфликты.
Между прочим, этот аргумент иногда можно услышать даже сегодня, хотя его неадекватность очевидна. Те, кто рассуждает подобным образом, просто игнорируют факт, что торговля осуществляется по правилам игры и ценам, которые устанавливают сильнейшие. Попытки пересмотреть кабальные условия сталкиваются с жесткой реакцией, вне зависимости от того, вводится ли протекционизм или нет, а как известно, мира на коленях не выпросишь.
Общественность не слушала никаких предостережений и доводов протекционистов, но, к счастью, окончательное решение принимал Александр II, а не газетные говоруны, и вот он то столкнулся с оппозицией в лице отечественных промышленников.
В результате, покровительственную систему удалось частично отстоять, но в целом в 1857 году понижение пошлин все-таки произошло. Правда, в 1868 году появился новый тариф, согласно которому пошлины повышались по 65 статьям, а понижались по 10. Однако по сравнению с подходами Николая I общая линия, проводимая его сыном, была все-таки гораздо менее протекционистской.
Как оценить результаты таможенной политики Александра II? За десятилетие с 1866 по 1875 год семь раз торговый баланс сводился не в пользу России. И вот со второй половины 70-х годов XIX века начинается очередное, пока что очень осторожное усиление протекционизма. Сначала повышаются таможенные сборы с иностранных паровозов, затем в 1880 году на 10% поднимается пошлина в отношении всего импорта, за исключением соли. Кроме того, русским судам правительство стало возмещать из бюджета плату, которую с них взимали на проходе Суэцкого канала.
Эпоха либеральных экспериментов заканчивалась, жизнь брала свое. В 1881 начал править Александр III, и уже в следующем году повысились таможенные пошлины на широкий круг товаров. Торговый баланс сразу выправился и стал положительным. Затем ввели пошлину на импорт сельскохозяйственной техники. В целях покровительства химической промышленности повысили сборы с иностранной соды, серной кислоты, аммиака и медного купороса.
Была увеличена протекционистская поддержка для производителей труб, вагонов, стали, лекарств и ряда других изделий. А в 1891 году в России появился строго протекционистский тариф. Для его разработки пригласили авторитетных экспертов. Сам Дмитрий Иванович Менделеев занимался расчетами таможенных ставок.
Создатели тарифа тщательно изучили технологические цепочки и стремились обеспечить протекционистскую защиту на всех этапах производства. Эксперты сочли необходимым ограничить привоз не только готовых товаров, но и полуфабрикатов, чтобы и эта сфера экономики развивалась в нашей стране.
Кстати, вводилась высокая пошлина на каменный уголь, для того чтобы поддержать донецких шахтеров. До этого на юге России доминировал английский уголь, поскольку с него не взимали таможенный сбор.
Между прочим, в те годы Приморская область была зоной беспошлинной торговли. При Александре III Общество для содействия русской промышленности и торговли потребовало отменить этот статус. Интересно, что военный губернатор Владивостока давно требовал протекционизма, а вот его приамурский коллега, напротив, считал, что пользы от этого не будет, и лишь цены повысятся. В итоге сошлись на обложении только вина и сахара.
Помимо всего прочего государство защищало интересы отечественного бизнеса на зарубежных рынках. В связи с этим уровень протекционистской защиты снова возрос. В 1893 году Витте реализовал идею дифференцированного тарифа. То есть Россия применяла пошлины, установленные в 1891 году, к странам, которые предоставляют нам торговые льготы, а в отношениях с другими государствами Петербург оставлял за собой право применить еще более жесткий тариф.
Россия требовала для своих товаров тех же условий, какие действуют в отношении местных изделий. Во многих случаях такая политика приносила серьезный успех. Так, например, Франция понизила в два раза пошлину на импорт нашего керосина. Благоприятно закончились переговоры с Испанией и Румынией. А вот история договора с Германией заслуживает отдельного рассмотрения.
С самого начала Берлин решил навязать Петербургу неравное соглашение. В обмен на некоторые послабления со своей стороны, немцы потребовали резкого понижения импортных ставок для широчайшего круга товаров из Германии. Россия категорически отказалась идти на какие-либо уступки.
Переговоры зашли в тупик, причем немецкая сторона заявила, что Россия должна согласиться со всеми требованиями Германии, а иначе следующий раунд переговоров обречен на провал. Петербург на шантаж не поддался, и тогда немцы подняли ввозные пошлины на российский импорт. Наше правительство ответило тем же, и началась таможенная война. За ее ходом следил император Александр III и лично утверждал те или иные инструкции для российской делегации, которая должна была встретиться с представителями Германии и найти компромиссное решение.
В конце концов немцы сдали свои позиции, отказавшись от значительной части требований, и в 1894 году договор с Берлином был подписан. Россия получила режим наибольшего благоприятствования в торговле. Важным достижением наших переговорщиков стали выбитые из Германии льготы для российского керосина.
Отечественная керосиновая промышленность, на благо которой так много поработал Менделеев, получила мощный импульс. В том же году аналогичный договор был заключен с Австро-Венгрией, причем Вена согласилась снизить таможенные пошлины для всех товаров, о которых заявила наша делегация. Кроме того, выгодное соглашение было подписано и с Белградом.
Александр III умер в 1894 году, и руль государственного управления перешел в руки Николая II. Какой же была таможенная политика на излете дореволюционного периода?
Чтобы стимулировать отечественную экономику практически сразу была повышена пошлина на зарубежный хлопок и хлопчатобумажную пряжу. Затем ограничили вывоз некрашеных бараньих шкур и подняли сбор за иностранный магнезитный кирпич. В 1900 году временно повысили пошлину на импортные предметы роскоши. Были и некоторые понижения тарифной защиты, но только в случаях, когда это не создавало угрозы российскому предпринимателю.
В Приамурском крае отменена свободная торговля в большинстве портов, кроме северных. Была усилена борьба с контрабандой. Крутой протекционистской мерой, принятой при Николае II, стало установление привилегии русского флага для плавания между российскими портами. Такие торговые перевозки теперь разрешались только нашим судам, за исключением перевозки соли из Черного и Азовского морей в Балтийское. Важным новшеством стала модернизация патентного права, согласно которому плата за привилегию на изобретение была понижена.
Николай II счел необходимым заменить тариф 1891 года еще более протекционистским законом. Как и в прошлый раз в разработке участвовал Дмитрий Менделеев. В новом тарифе от 1903 года таможенные ставки увеличились по 91 статье из 218, затронув импорт химических продуктов, машин, станков, стали, шерстяных тканей и ряд других товаров.
Таким образом в экономике продолжились и даже усилились тенденции, заложенные во время правления Александра III. В наше время ведется много дискуссий относительно денежной реформы 1897 года, связанной с введением золотого рубля.
Немало критики раздается по адресу Николая II в контексте противопоставления политике его отца. Однако реформа была задумана и разрабатывалась именно при Александре III. И не просто теоретически обосновывалась, но и делались последовательные практические шаги с целью реализовать обмен кредитных билетов на золото. Александр III лишь немного не дожил до воплощения своих планов. Я не хочу сейчас втягиваться в спор о том, было ли правильным решение переходить на золотой стандарт, но хочу подчеркнуть, что это идея не царя Николая, а его отца.
Характерно, что в Западной Европе шли схожие процессы. В 1860 году Англия и Франция заключили договор на принципах свободной торговли. Франция резко понижала свою тарифную защиту, Британия практически и вовсе ее обнуляла. Казалось, что принципы Кольбера окончательно уходят в прошлое.
К тому же в Германии лобби экспортеров зерна успешно противодействовало протекционизму. Однако выход на мировой рынок американской пшеницы изменил ситуацию. Землевладельцы Восточной Пруссии потребовали от властей защитить их от конкуренции. Немецкие промышленники также выступили за протекционизм, и Бисмарк добился в 1879 году издания покровительственного тарифа.
Два года спустя протекционизм вернулся во Францию. Тариф 1881 года был отступлением от правил свободной торговли, а в 1892 году вышел знаменитый протекционистский тариф Мелэна, в котором покровительственная тенденция укрепилась. В конце XIX века поворот к протекционизму произошел в Италии и Австро-Венгрии.
США не отставали от европейских стран. В 1890 году американцы повысили ввозные пошлины в среднем на 50%. Особенно суровыми стали протекционистские барьеры для промышленных изделий. Четыре года спустя противники протекционизма добились некоторого смягчения тарифа, но в 1897 году Закон Дингли снова поднял пошлины. В русле протекционизма находился и тариф 1909 года Пэйна-Олдрича. В 1913 году покровительство несколько уменьшалось, но в 1922 году Тариф Фордни-Маккамбера в очередной раз ограничил импорт.
А что же Англия? Двести лет жесткого протекционизма привели ее на вершину экономического могущества. Выдающееся судостроение, развившееся благодаря Навигационному акту, позволило создать отменный торговый и военный флот, что обеспечило Британии первые позиции и в мировой торговле. Сильная промышленность, развитая наука и передовые технологии - вот что такое Англия середины XIX века.
Гигантские колониальные владения служили колоссальным рынком сбыта для английских товаров, одновременно поставляя в метрополию дешевое сырье на любой вкус. И вот британская элита решила, что протекционизм свое дело сделал. В Лондоне считали, что если в мире установятся правила свободной торговли, то наибольшие выгоды от этого получит промышленный лидер - то есть Англия.
В 1849 году основные положения Навигационного акта отменили. Однако это вовсе не значило, что англичане готовы были в своих колониях разрешить свободно действовать конкурентам. Британцы открыли метрополию, но не отказались полностью от протекционизма в своей империи.
Тем не менее, печальные результаты не заставили себя долго ждать. Если в середине XIX века Англия занимала первое место в мире по уровню промышленного производства, то в 1913 году - третье, пропустив вперед США и Германию, то есть протекционистские страны.
Источник: topwar.ru
|
